— Нет, Яна, мы не теряем зря время, — раздраженно кинул Горячев, явно злясь на мои требования. Тем не менее, он быстро смутился и смягчился, — я понимаю, как тебе хочется поскорее узнать о сестре, но нужно подготовиться к поездке. Мы не можем ехать на наших автомобилях, чтобы не напугать женщину. Если она помогает бывшим рабыням, то увидев наши джипы, решит, что мы сутенеры. Пока заселимся, нам подгонят местные машины.
— Хорошо, Илья. Убедил, — вздохнула я.
Хостел оказался небольшим трехэтажным зданием с рядом комнат на каждом этаже. На пару номеров полагался один санузел и слабое подобие кухни. Зайдя в нашу с Алексом комнату, в нос ударил едкий запах старости, смешанный с пылью нестиранного белья и отложениями каких-то насекомых. Казалось, что жить здесь просто невозможно, но было все равно. Алекс кинул на кровать дорожную сумку, но не решился доставать вещи.
— Не хотелось бы, чтобы наше белье пожрали какие-нибудь тараканы, когда уйдем, — поморщился он, чем вызвал смешок Горячева.
— Не привык к такому? А? — Илья похлопал моего мужчину по плечу и, скинув с себя футболку, стал умываться в кухонной раковине, — нас и не в такие дыры заселяли.
— У ФСБ нет денег на нормальные отели? — я не удержалась от колкости, но Горячев не обратил внимания на мою усмешку.
— Есть, конечно, но зачем тратиться, если мы и так перекантоваться можем. Работа такая. К сложностям должны быть готовы.
Спустя час после заселения нам пригнали три подержанные машины, которые точно не должны были вызвать недобрые подозрения на румынских дорогах. Илья сообщил, что при подъезде к дому Малы, два сопровождающих автомобиля притормозят, а он, Алекс, я и выделенный нам переводчик пойдем к женщине.
Дорога до Пештера заняла несколько часов, но я не знала, что мучило меня больше — нещадно палящее солнце или нарастающее волнение (не думала, что можно переживать еще больше). Это была моя первая поездка за границу, и, несмотря на то, что я всегда мечтала увидеть другие страны, сейчас все, кроме уменьшающегося на навигаторе маршрута, было безразлично.
Сердце стучало сильнее с каждым пройденным километром, и вот две следовавшие за нами машины, отделились, а мы въехали на небольшую, выложенную когда-то давно камнями улочку. Наш оранжевый седан, казалось, с трудом пробирался между низеньких бело-серых домиков с красной черепицей. Где-то лаяла собака, откуда-то сбоку доносилась незнакомая речь и чей-то стариковский смех.
— Приехали, — сказал Горячев и, выглянув в открытое окно, окинул взглядом двухэтажный слегка покосившийся дом.
— Идем, — Алекс взял меня за руку и хотел открыть дверь, но я, не ожидая сама от себя, вдруг его остановила.
— Мне страшно… — прошептала я ему, но Горячев услышал.
— Ян, у меня оружие, ребята рядом, если что…
— Я боюсь другого. Дай минуту.
— Недолго, нельзя вызывать подозрения.
Прикрыв глаза, я откинулась на спинку сиденья и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Нужно было настроить себя на то, что я могу там увидеть. Если Риты нет, надо быть готовой! Готовой!
— Идем, — решительно сказала я и первая открыла дверь машины.
Дверного звонка в доме Малы не было, и Горячев громко постучал. Мне показались вечностью те пару минут, пока мы не услышали за дверью шаркающие шаги, и чем громче они становились, тем громче отбивало чечетку мое сердце.
— Бунэ зиуа, — произнес Стас, наш переводчик, когда на пороге появилась немолодая женщина в длинном черном платье и убранными под косынку седыми волосами.
— Бунэ зиуа, — ответила старушка, прищурившись оглядывая нас, особенно внимательно всматриваясь в мое лицо. Она стала говорить что-то Стасу, видимо, пытаясь выяснить цель нашего визита, и тот как можно более дружелюбно ей отвечал.
— Он спросил про Риту? — не выдержала я, обратившись к Илье, но старушка выхватив из фразы знакомое имя, удивленно его повторила.
— Спроси про сестру Яны, — кинул Горячев переводчику, но тот не успел этого сделать, потому как Мала, схватив меня костлявой рукой, потянула внутрь.
— Рита?! Вы знаете Риту?! Она здесь? У вас? — я тщетно пыталась что-то допытаться у женщины, но она не понимала меня, торопливо отвечая на румынском.
— Рита… — произнесла она четко, — Аннушка. Аня. Анюта.
— Да! Да, это я! Я ее сестра. Я — Анушка. Это я.
Я била себя в грудь, доказывая женщине, что она говорит про меня, но Мала, словно не понимала, повторяя наши имена. Но ведь если она знает обо мне, значит, Рита ей рассказывала?! Значит, моя сестра была здесь, а, может быть, и до сих пор тут.
К нам подошел Стас и снова стал что-то спрашивать у Малы на румынском, но она говорила бессвязно, сильно волнуясь, что наш переводчик сам не мог разобрать ее слов.
— Аннушка, — женщина снова подошла ко мне и взяла за руку, — Аннушка.
— Мала, вы знаете, где моя сестра? Рита! Рита у вас? — и плевать, что она не понимала русский, я чувствовала, что старушке подскажет сердце, ведь она поняла, что я — Аня.
— Аннушка, — нахмурившись, она показала на темную дверь в конце коридора.
— Что? Там? Там Рита? — дыхание перехватило, а в горле словно застрял ком.
— Рита… Аннушка, — она снова указала на дверь, и я бросилась в ту комнату.
Опрометчиво? Да. Нужно было идти вместе с Ильей и Алексом, но я не могла ждать ни секунды. Горячев, достав пистолет, помчался за мной, как и Алекс, только я первая распахнула дверь…
Я не увидела сестру. Не увидела другую девушку, похожую на Риту. Со старой железной кровати, застеленной пожелтевшими от неоднократных стирок простынями, огромными зелеными глазами на нас смотрел ребенок. Маленькая годовалая девочка в вязанном платье и смешном чепчике, сшитом из какой-то старой взрослой одежды.
— Аннушка… — сзади послышался гордый возглас Малы, и старушка протиснувшись между нами, совершенно не пугаясь Ильи с оружием, подошла к ребенку и взяла ее на руки, — Аннушка.
Сотни мыслей проносились в голове, но поверить в них я не решалась. Ее зеленые глаза, светлые волосы, ямочка на подбородке, а еще то странное, необъяснимое чувство родства, возникшее сразу, как я увидела малышку.
Мала поднесла ребенка ко мне и протянула, а малышка, словно чувствуя, что я не обижу, потянула ко мне ручки. Легкая тяжесть была настолько приятной, что, казалось, я никогда больше не смогу отпустить этого ребенка.
— Рита, — нахмурившись, проговорила Мала и руками очертила свой живот, демонстрируя беременность, а потом указала на ребенка, — Аннушка.
— Стас, переведите же! — не выдержала я, глотая слезы, которые катились по щекам, но до этого момента оставались незамеченными, — это дочка Риты, да? Она назвала ее моим настоящим именем?
Стас заговорил по-русмынски, указывая то на меня, но на ребенка. Мала ему что-то отвечала спокойным, тихим голосом, также изредка поглядывая на нас.
— Яна, это действительно дочка Риты, — сказал переводчик, — Мала хочет, чтобы ты осталась здесь с ребенком, а мы поговорим в другой комнате.
— Почему? — растерянно спросила я, качая девочку, — она рассказала, где моя сестра?
— Собирается рассказать, но хочет сделать это наедине, а ты пока понянчься с племяшкой.
