был хил, стар и слаб, всё его низенькое и морщинистое тело было покрыто красными, синими и светло- зелёными татуировками, и безжалостно истыкано деревянными и костяными палочками — длинными и короткими, толстыми и тонкими, особенно досталось старческим носу и ушам, где, похоже, не оставалось ни единого живого места.
«Тропический садомазохизм, чтоб его!», — внутренне поморщился Денис.
Молодые гуарани, состроив хмурые и однозначно-воинственные гримасы, крепко сжимали в руках американские винчестеры последней модели.
Мари вышла вперёд, низко — до самой земли — поклонилась престарелому вождю, плавно вытянула вперёд левую руку, демонстрируя широкое кольцо, одетое на средний палец. Вождь сразу же проникся, молитвенно и покорно сложив руки на груди, залопотал что-то уважительное
на незнакомом, непривычно гортанном языке. Мария спокойно и важно ответила ему, сопровождая речь скупыми и незатейливыми жестами.
— Она что же у тебя, и язык гуарани освоила? — шёпотом спросил Денис у Креста. — А что это за волшебное кольцо?
— У моей любимой жены, как ты, наверное, уже успел убедиться, множество всяческих талантов, — также тихо ответил Саня. — А кольцо…. Это отдельная история, Дэн. Длинная очень. Очень — длинная. Была у нас, знаешь ли, несколько лет назад одна славная эскапада…. Вот и кольцо это — оттуда. Древнее очень кольцо, принадлежало какому-то знаменитому ацтекскому вождю. Ладно, будет время, обязательно подробно расскажу…
Индейцы, синхронно поклонившись на прощание, неторопливо вернулись в деревню.
— Всё нормально, — довольным голосом сообщила Мари. — Место для лагеря нам отвели под тем старым платаном, — показала рукой. — Две новые и большие пироги продадут прямо сейчас. Так что, завтра — на нежном рассвете — можете отправляться в путь…. До разлива Грязнухи, где цветут белые и розовые лотосы, совсем недалеко — километров пятьдесят с небольшим. Индейцы гуарани туда давно не ходят, говорят, что там расплодилось очень много ягуаров. Не испугались? Молодцы, храбрые вы мужчины у меня…. Я же останусь в лагере, буду ждать прилёта гидроплана.
Путешественники разбили нехитрый походный лагерь, перегнали к нему приобретённые пироги, попутно потренировались в искусстве гребли, с часик проплавав наперегонки. Победила, как ей и полагается, гордая молодость. То бишь, Иван Сервантес. Вполне приличными оказались эти внешне хлипкие посудины, только вот очень уж неустойчивые.
— Ничего, когда они будут хорошенько загружены, то сразу же и устойчивости добавится, — успокаивал Крест.
Разожгли небольшой, но весёлый костёрок, на массивной чугунной сковороде разогрели вчерашнюю свинину, с аппетитом поужинали.
— Может, нам стоит нанять в качестве проводников двух-трёх опытных индейцев-гуарани? — попивая ароматный кофе, небрежно спросил Иван. — А что такого? На отдельной пироге, понятное дело. Оплатим, чего уж там! Мне кажется, что они бы нам здорово помогли…. А? Кучу времени сэкономили бы. Я неправ?
— Идея, сама по себе, неплоха, — тяжело вздохнула Мария. — Время сэкономить было бы совсем неплохо. Это я про нашу бедную Мартину…. Но ничего не получится. Для гуарани эти глухие кайманы — священные животные. Ну, как для индусов — коровы и мартышки…. А вам придётся этих кайманов безжалостно убивать. Так что, ничего не получится, сынок…
Они выплыли на самом рассвете. Отец и сын Сервантесы вместе, Денис на второй пироге.
— Здесь, кстати, пиранья водится? — деланно небрежно поинтересовался Денис.
Крест успокоил, беря в руки короткое и мощное весло:
— Бог миловал! Больно уж вода в Грязнухе мутная и вонючая…. А уже вот в Рио-Парагвай этой кровожадной гадости — не сосчитать, сколько не старайся. Что, дон Оскар, поплыли?
— Удачи вам, доблестные кабальерос! — громко прокричала с берега Мари…
Пирога стала гораздо более устойчива: в кормовую часть Денис загрузил пять тяжеленных ящиков с взрывчаткой и гранатами, на носу разместились два рюкзака с продовольствием, палаткой и прочими вещами, так необходимыми в серьёзном походе. Правда, при этом лодка очень сильно осела: до кромки воды оставалось сантиметров пять-шесть, не больше. Рацию благородно забрал с собой Саня. Течение было откровенно слабым, поэтому пироги продвигались вверх по реке достаточно бодро и весело.
«Километров семь-восемь в час», — на глаз прикинул Денис. — «Как раз к обеду и доберёмся до нужного места». Естественно, сглазил…
Через два километра путешественники неожиданно упёрлись в крепкий завал: с противоположных берегов реки в воду упали несколько мощных стволов, верхние ветви деревьев крепко переплелись между собой, завязавшись в натуральные морские узлы, и полностью перегородили узкое русло реки.
— Придётся берегом обносить. И лодки и всё прочее, — печально констатировал Крест.
Непростое это было дело: берега реки были покрыты густым тропическим лесом, в зарослях ветвей высоких деревьев копошились воинственные павианы, с нижнего яруса веток кто-то — явно, хищный — негромко порыкивал грозным басом.
— У меня же с собой карибский свисток! — вспомнил Денис.
Сделав несколько мощных гребков, он подплыл поближе к низкому болотистому берегу, достал из внутреннего кармана куртки маленький чёрный базальтовый свисток, сильно дунул. Послышался негромкий сухой шелест, но на животных этот нехитрый звук произвёл неизгладимое впечатление: павианы, словно по грозной команде, дружно запрыгали по ветвям деревьев прочь от берега, в низеньких кустах мелькнуло пятнистое тело удиравшего «со всех лап» взрослого ягуара.
— Что это за волшебный прибор, командир? — поинтересовался из своей пироги Иван.
— Да так, подарил один старинный друг, тоже — русский диверсант. А сам он его нашёл много лет назад, в одном загадочном подземелье. От звука, издаваемого этим свистком, животные и птицы улепётывают во все стороны, позабыв обо всём на свете…
Пристав к берегу, путники принялись прорубать в сельве узкую обходную дорогу. Денис, усердно работая мачете, каждую минуту дул в свой свисток: бережёного, как известно, Бог бережёт, если, конечно, сочтёт это нужным…
За два часа совместными усилиями проложили обходную тропу — общей протяжённостью метров в двести пятьдесят. Потом столько же времени потратили на переноску лодок и поклажи. Устали качественно: каждая пирога весила килограмм восемьдесят-восемьдесят пять, да и остального груза набралось прилично. Отдышались, перекурили.
— Однако, дела, — глубокомысленно сообщил Крест. — Если так и дальше пойдёт, то до нужного места мы будем добираться ни одни сутки. Ночевать в парагвайской сельве — занятие насквозь неблагодарное. Хорошо, что у нас имеется в наличие «волшебный» свисток: двое будут спать, а один костёр поддерживать и без устали «шипеть». Глядишь, и живыми выйдем из этой переделки.
— Гораздо более интересно другое, — высказался в свою очередь Денис: — Будут ли глухие кайманы реагировать на эти звуки? От этого очень многое зависит…
Только на третьи сутки они достигли разлива реки. Здесь Грязнуха разливалась на добрые двадцать- двадцать пять квадратных километров.
Весь день пересекали воды этого озера в самых разных направлениях. Нашли двенадцать островков, подходящих по размерам, но никаких следов приземлившегося на них гидроплана не обнаружили. Два раза Крест запускал в небо условленную хитрую ракету — зелёную, которая в воздухе, уже при падении вниз, неожиданно распадалась на две красные. Ответного сигнала так и не последовало.
Глухих кайманов также нигде не наблюдалось. Обычных — серых, невзрачных, пугливых, быстро уплывающих от двигающейся лодки в разные стороны — было в избытке. Десятки тысяч самых разнообразных птиц без устали кружили над головами, миллионы москитов жужжали грозным бесконечным роем. Белые кувшинки — диаметром больше метра, розовые лотосы, овальные островки разноцветного камыша…. А вот зелёных кайманов — с короткими синими иглами на спинах — нигде не было видно.
Ближе к вечеру они причалили к ближайшему болотистому берегу, вытащили носы пирог на низкую косу, поросшую ярко-зелёной травой, внешне здорово напоминавшей обычную русскую осоку, развели
