В знак гнева грозного небес. Коль дьявол плотью облекался, Он в этом облике являлся. Клянусь спасеньем – только ад Мог породить подобный взгляд!' И сердцу слабому волненья Любви знакомы, но уменья Отдаться чувству целиком Ты в сердце не найдешь таком. Оно боится мук напрасных, Отчаянья порывов страстных. Одни суровые сердца Сносить умеют до конца Неисцелимые страданья, Годов презревшие влиянье. Металла виден блеск, когда Перегорит в нем вся руда. Его в горниле расплавляют, Его, как нужно, закаляют, И он служить потом готов Иль как защита от врагов, Иль как орудье нападенья – Зависит все от назначенья; Иль панцирь он, иль острый меч. Как должен тот себя беречь, Кто наточил своей рукою Кинжал, теперь готовый к бою. Любви так пламень роковой Смирит свободный дух мужской, И в том огне, забывши гордость, Он принимает форму, твердость, – И лишь сломаться может он В горниле страсти закален. … Коль сменит скорбь уединенье, То от страданий избавленье Не веселит души больной. Томясь холодной пустотой, Минувшие страданья снова Перенести она готова. Как тяжело нам жить одним, Не поверяя чувств другим… И счастье нам не в утешенье! Но если сердце в исступленье От одиночества придет, Оно исход себе найдет В неугасимой, горькой злобе. Терзался б так в холодном гробе Мертвец, когда б он мог страдать И с содроганьем ощущать Вокруг себя червей могилы, Их сбросить не имея силы. Так страждет бедный пеликан, Когда он ряд кровавых ран Себе наносит, чтоб с любовью Кормить птенцов горячей кровью, – И видит в ужасе немом, Что их уж нет в гнезде родном. И жизни тяжкие ненастья Порой нам дороги, как счастье, В сравненье с хладной пустотой Души бесстрастной и немой. Перенести кто в состоянье Небес пустынных созерцанье И вечно видеть лишь лазурь, Без туч, без солнца и без бурь? Когда на море шторм стихает И на песок волна бросает Пловца, – очнется он потом Один на берегу пустом, И грозной бури вой ужасный Бледнеет перед мыслью страшной, Что он обязан с этих пор Забыть с волнами жаркий спор И здесь, застыв в тоске глубокой, Погибнуть смертью одинокой. Коль гибель небом суждена, Приходит сразу пусть она. … Отец! Вдали от шума битвы, Шепча лишь тихие молитвы За прегрешения других, Ты кончишь счет годов своих. Не зная праздного волненья, Ни суеты, ни согрешенья, Ты мирно прожил длинный век, Порой, как всякий человек, Встречая мелкие напасти. Ты не изведал бурной страсти Своих духовных слабых чад, Что без утайки говорят Тебе о муках преступленья И чьи грехи и угрызенья На дне души твоей лежат. Прошли мои младые лета В волненьях суетного света, В них много счастья, больше мук. Любви и битвы был я друг, В кругу друзей, в разгаре боя
