- Значит, вы подвергаете риску души ваших Воинов Господа, полагаясь только на догадки.
- Совсем необязательно, - ответил Джорн. - Учитывая силы, о которых вы говорите, мистер Амальфи, совершенно очевидно, что в ваших интересах преувеличить воздействие стохастицизма. Сама ваша посылка на предложенных условиях предполагает это. Я же могу подумать, что вы предоставляете мне какое-то преимущество. Я подозреваю, что стохастики, как и любые интеллектуалы во все времена по всей вселенной в общем-то не имеют полного понимания общих положений культуры, внутри которой они действуют. И таким образом, люди Новой Земли ничуть не больше стохастики, чем, к примеру, Воины Господа. Или что-то еще, подпадающее под классификацию школы философской мысли. А если уж вешать ярлыки, то они просто являются людьми, которые _б_о_л_ь_ш_е_ уже не могут быть определены как Бродяги.
Амальфи молча сидел и потел. Наконец-то он встретил равного себе и теперь прекрасно понимал это.
- А все же - если вы вдруг ошибаетесь? - спросил он. - Что, если стохастицизм столь же сильно привился на этой планете, как я описал?
- Тогда, - произнес Апостол Джорн, - я должен принять во внимание соответствующий риск. Мои Воины на Новой Земле всего лишь фермерские парни, как вы сами указали. Я сомневаюсь, что стохастицизм в какой-то мере распространится среди них. Они просто отбросят его, как нечто противоположное нормальному образу мышления. Может быть, они и ошибутся в этом своем допущении, но откуда им знать об этом? Невежество - оружие, которое Господь наш дал им. Думаю, этого вполне будет достаточно.
Именно здесь и оказался намек на решение. Амальфи мог только надеяться, что он выявился не слишком поздно.
- Очень хорошо, - сказал он, более угрюмо, нежели намеревался. Дальнейшее развитие событий покажет, кто из нас прав. Тогда нам больше не о чем беседовать.
- Отчего же, - произнес Джорн, - есть еще много того, о чем мы могли бы поговорить. Может вы действительно хотели оказать мне услугу, мистер Амальфи. И если это окажется так, что ж - я отдам дьяволу должное. Человек должен быть честен даже со злом, ибо нет иной добропорядочности. Что вы еще хотите от меня?
Так их словесный поединок вдруг быстро завершил полный круг. И тут уже не сделать хорошую мину при плохой игре и проигнорировать содержание вопроса. А он носил не столько политическое, сколь личностное значение. Так и должно было быть с самого начала.
- Вы могли бы вернуть мне троих заложников, захваченных вашим блокирующим флотом, - сказал Амальфи; у себя во рту он уже ощутил привкус навоза. - Женщину и двоих детей.
- Если бы вы попросили об этом сразу, - произнес Апостол Джорн, - я быть может и выполнил бы вашу просьбу.
Неужели в его голосе действительно проскользнули нотки глубокого сожаления?
- Но вы поставили их судьбу в зависимость от вашей собственной честности, мистер Амальфи. Да будет так; если у меня появится убеждение в том, что я должен утратить Новую Землю из-за стохастицизма, я верну их вам живых и невредимых еще до того, как сниму свой кордон; в ином случае нет. И, мистер Амальфи...
- Да? - прошептал Амальфи.
- Помните, что поставлено на карту, и не потакайте вашей изобретательности. Я очень хорошо знаю, что вы поразительно изобретательны в политике. Однако человеческие жизни не должны зависеть от чьего-то мастерства в этой области. Идите с Богом.
Экран погас.
Дрожащей рукой Амальфи вытер вспотевший лоб. Своими последними словами Апостол Джорн с успехом поведал всю историю жизни Амальфи, и это было отнюдь не лицеприятно.
Тем не менее, он мешкал всего секунду, не более. И хотя Джорн, наверное, уже разглядел суть за импровизацией, которую пришлось проделать Амальфи, не оставалось никакого другого выхода, кроме как попытаться реализовать задуманное. Альтернатива, предложенная Джорном, в большей степени происходила из того же самого превращения лжи в правду. И если в этом заключалось мастерство, что ж, Амальфи имел весьма веские причины соглашаться с таким определением этого слова. Тем не менее, изобретательность не 'произведение искусства', а просто способность. А теперь сам Джорн подвергал человеческие жизни диктату мастерства этой продуманной фикции, которая являлась его, Апостола Джорна, религией.
На этот раз, будучи аккуратным и позаботившись заранее об отключении экрана, Амальфи вызвал офис мэра.
- Это Комиссар Общественной Безопасности, - сообщил он электронному секретарю.
В обычное время, машина сразу же поняла бы, что такого поста не существует. Но в таком бардаке, как сейчас, это должно было пройти. Базы данных памяти, которые смогли бы разобраться, скорее всего отключились. Поэтому Амальфи чувствовал себя в достаточной степени спокойно, и совершенно резонно был уверен в этой фразе, которая являлась шифром в давние времена Бродяг, и которая должна связать его с Хэзлтоном. Что и произошло, и очень быстро.
- Что-то вы запаздываете с докладом, - осторожно произнес голос Марка. - Вы уже давно должны были сообщить нам о существующем положении. Не могли бы вы изложить ваши личные выводы?
- Ситуация слишком неустойчивая, чтобы делать какие-то выводы, мистер мэр, - сказал Амальфи. - В данный момент я провожу проверку граничных постов в старом городе. Воины, находящиеся не на службе, пытаются посмотреть что тут находится, и конечно же, когда вокруг столько еще работающей техники...
- Кто это? - спросил другой голос, как бы в отдалении.
Амальфи узнал этот голос, тот же властный тембр, который засек открытую линию связи, когда Воины впервые арестовали Хэзлтона. - Мы не можем допустить!
- Это Комиссар Общественной Безопасности, человек по имени Де Форд, пояснил Хэзлтон; Амальфи натянуто усмехнулся - Де Форд был предшественником Марка, в качестве управляющего города и семь веков назад он был расстрелян. - И, конечно же, мы не может допустить неконтролируемой работы машин, несмотря на обилие энергии в старом городе. Большая его часть уже давно заброшена. Де Форд, я думал, вы в курсе, что генерал, командующий силами Воинов, приказал своим людям держаться подальше от старого города, поскольку он объявлен запретной зоной.
- Я уже напоминал им об этом, - ответил Амальфи тоном обиженной терпимости. - Они просто смеются в ответ и говорят, что никакие они не Воины в свободное время.
- Что! - воскликнул тот же низкий голос.
- Именно это они и говорят, - упрямо продолжал Амальфи. - Или же вторят, что принадлежат лишь самим себе, и то, что, в конце концов, никто не может обладать кем-то другим. Похоже, они провели время с каким-то деревенским стохастиком, хотя и восприняли весьма в искаженном виде. Мне кажется, философы и не пытались распространять свою доктрину в чистом виде по провинциям.
- Ладно, об это нет необходимости спорить, - сурово произнес Марк. Держите их подальше от города - это необходимо.
- Я пытаюсь, мистер мэр, - произнес Амальфи. - Но есть границы моим возможностям. Половина из них таскает с собой спиндилли, а вы отлично знаете, что могут сделать эти штуки, если хотя бы одна из них единожды вдруг сработает. И я не хочу рисковать такой возможностью.
- Позаботьтесь, чтобы такого не произошло, но в остальном - пытайтесь сделать все возможное. Я посмотрю, что можно предпринять здесь. После этого последуют инструкции. Как я могу с вами связаться?
- Оставьте сообщение в офисе сержанта периметра, - предложил Амальфи. - Я заберу его во время следующей вахты.
- Очень хорошо, - сказал Хэзлтон и отключился.
Амальфи подготовил необходимую линию связи между постом на периметре города и контрольной башней, затем откинулся в кресле, удовлетворенный на некоторое время, хотя по-прежнему и испытывавший затаенную в глубине нервозность, которая никак не хотела отступить. Семя заронено и, без сомнения, Хэзлтон вполне понял его ход и сможет развить его дальше. Представлялось весьма вероятным,
