- Вы к словам не цепляйтесь. Я убивать не хотел. Так и в суде объяснил...
- Да ничего ты не объяснил. Ни как попал на дачу, ни как возвращался, ни почему убил... - Сизов говорил тихо и монотонно.
- По пьянке-то... разве вспомнишь! - перебил осужденный.
- Ни кто видел тебя до или после, ни откуда нож взял, ни куда дел его, - будто не услышав, продолжал майор.
- Пьяный был. Всю память отшибло, - повторил Батняцкий. - Какой с пьяного спрос?
Сизов медленно, со значением, принялся перебирать лежащие перед ним бумаги. Батняцкий напряженно следил за его руками.
- Чья пудреница на земле возле трупа валялась? - Вопрос прозвучал резко, как выстрел.
- Про это и вообще не знаю. Может, днем хозяева потеряли...
Сизов разложил на столе фотографии. Обычная финка, 'лисичка', складной охотничий, пружинная 'выкидуха'.
- Взгляни-ка сюда.
Батняцкий встал, посмотрел, с недовольным видом вернулся на место.
- Какой похож? Хотя бы приблизительно? - Оперативник подобрался.
- Вы чего хотите? Признался, рассказал, показал, срок получил, сижу, чего еще надо? - жалобным голосом проныл допрашиваемый. - Чего нервы мотаете?
- Какой? Пусть ты его пьяным вынимал, но в карман-то трезвым клал? Вот и покажи!
Батняцкий ткнул рукой в охотничий складень.
- Такой примерно, только ручка другая.
Сизов расслабился и собрал фотографии.
- Не в цвет, приятель.
Осужденный вскочил.
- Интересное кино! Семь лет назад что ни скажу - все в цвет, капитан Мишуев с ходу в протокол строчит! А теперь стали концы с концами сводить! Чего вдруг?
- А того, что твой нож сейчас опять объявился. Рядом с тремя трупами. Двое - работники милиции.
Батняцкий испуганно отшатнулся, но тут же взял себя в руки.
- Чего я, за эту пику вечный ответчик? Выбросил - и дело с концом. Откуда знаю, кто подобрал и что ею сделал?
Сизов недобро усмехнулся.
- Выбросил, говоришь? Ну-ну...
Он пристально смотрел на осужденного, пока тот не опустил глаза.
- Зачем чужое дело взял? Батняцкий молчал, оперативник ждал ответа. В кабинете наступила тишина. За окном гудел, разворачиваясь, лесовоз.
Наконец осужденный вышел из оцепенения.
- Пустые хлопоты, начальник, - глухо сказал он. - Все сказано и забыто. Зря через всю страну тащились. Могли приговор прочесть.
- Читал. Но хотел сам убедиться... - Сизов криво, пренебрежительно улыбался.
- В чем? - Батняцкий нервно дернул шеей и в очередной раз оглянулся на дверь.
- В том, что ты такой дурак, - равнодушно бросил майор.
- Конечно... Зэк всегда дурак...
- Не за здорово живешь в зону полез. Это ясно, был замазан по уши, но двенадцать лет мотать за дядю...
Батняцкий быстро глянул на майора и снова опустил голову.
Сизов продолжал размышлять вслух:
- 'Мокр уху' взял для авторитета, вместо какойнибудь пакости, за которую свои сразу же в 'шестерки' определят... Со сто семнадцатой соскакивал скорей всего.
- Понятно! - зло оскалились железные зубы. - Мишуев полную раскладку дал, а ты, начальник, из себя ясновидца разыгрываешь! Чего вам теперь от меня надо? Или интерес поменялся? Чего душу рвешь?!
- Истерику не разыгрывай, пустой номер! - повысил голос Сизов. - А что дурак - факт. Я ведь твою жизнь внимательно изучил. Обычно пацаны хотят летчиками стать, чемпионами, а ты о чем мечтал? С четырнадцати лет истатуировался, железки всякие в карманах таскал, песни тюремные заучивал, несовершенными кражами хвастал. Хотел, чтоб за блатного принимали! Чтоб боялись, заискивали... Да нет, кишка гонка - сам же и подносил хвосты настоящим уголовникам. Первый раз за что сел? Гадил пьяным на улице. А распинался - драка, с ножами, двоих пописал... Дешевка!
Батняцкий закусил губу.
- Со стороны легко по полочкам разложить! Ну дурил по молодости - мало таких? А меня всегда норовили в землю вогнать. Загремел по первому разу, вышел досрочно, все нормально... И опять непруха! Познакомился на танцах с одной дурой, пообнимались, я бутылку купил - ноль восемь, выпили, чего еще надо? Думал, поладим, а она кочевряжиться стала... Я и придушил малость. А потом этот опер, Мишуев, говорит: знаешь, мол, что она несовершеннолетняя? Как так, здоровая кобыла! А он статью показывает до пятнадцати! И позору сколько: воры ноги будут вытирать, в половую тряпку превратишься.
У Батняцкого внезапно сел голос, он сипло закашлялся. Из мутного графина Сизов налил полстакана желтоватой, с осадком воды. Батняцкий жадно выпил, железо стучало о стекло. Поставив стакан, он вытер рот ладонью.
- Опер разговоры задушевные заводит да про Яблоневую дачу расспрашивает, и как-то само собой получается, что если я там был, то заявление кобылы исчезает. Ну понятно - за 'мокруху' лучше сидеть... Так и поднял чужое дело! Потом уже смекнул: обвел меня опер вокруг пальца - кобыла небось взрослой была и никакого заявления вообще не подавала...
- И не надоело лес валить?
- С моим характером на воле не удержаться, зона - дом родной. Так что все равно... Паханы уважают, авторитет небольшой имеется, пайку дают. Жить можно. Только климат да лес к земле гнут. Ничего, через год на поселение переведут, перетопчемся.
Губы Батняцкого сложились в издевательскую усмешку.
- Пожалели? Для протокола ничего не скажу, не старайтесь. Где вы раньше были со своим сочувствием?
'Вот ведь сволочь', - подумал Старик.
- Я всегда был на своем месте. И сейчас, и тогда. А жалеть тебя нечего и не за что. К тому же я не больно жалостливый для вашего брата. Мне больше людей жалко, которых вы грабите, калечите, убиваете. Так что не попадайся мне на дороге! - Сыщик говорил тихо, но с напряжением и один раз даже непроизвольно скрипнул зубами.
Сизов собрал фотографии, документы, сложил в папку, щелкнул застежкой. Батняцкий неотрывно следил за каждым его движением.
- Как-то вы со злобой ко мне, начальник, не похорошему. А чего я сделал, если разобраться?
- Ничего путного и доброго ты в своей дрянной жизни не сделал. Зато бандитам поспособствовал: сел вместо них - пусть еще людей убивают! А нам помочь не хочешь, хвостом крутишь, даже шерсти клок с тебя не возьмешь! Обиженного строит! Мы эту падаль все равно отыщем, дело времени! И берегись, если они еще что-то успеют заделать! Крепко берегись!
Стриженый человек в черной робе с прямоугольной нашивкой 'Батняцкий. Второй отряд' на правой стороне груди беспокойно заерзал.
- Да какая с меня помощь? Что я знаю? - просительно заныл он. - Ну слышал краем уха, что на дачах местные ребята фраеров динамили: девчонку подставляли и брали на гоп-стоп... А кто, что - без понятия. За что же на мне отыгрываться?
- Вспомни, кто и что про это рассказывал, - перебил майор, не проявляя, впрочем, особого интереса.
- Век свободы не видать - не помню... Так, болтали... Девка, говорили, красивая, ресторанная краля... Больше, честно, не знаю. Я ведь как откинусь, не в Америку приеду, а в Тиходонск, какой мне резон вас дразнить?
