Улица расступилась, меня вынесло на Туманный луг. Здесь была ночь, светились застывшие облачные смерчи. Кресло мчалось уже без тряски, как по лучшему асфальту. Но 'асфальта' видно не было - колеса по ступицу в тумане. И вдруг туман кончился. И твердь кончилась! Я увидел черную глубину и ухнул в провал.
Я часто падал во сне, и каждый раз было страшно. Однако такого жуткого падения еще не испытывал. Вниз, вниз, вниз!
Со скоростью снаряда! И даже не крикнешь - стиснуло как железом... Кресло отлетело и кувыркалось в стороне...
Скорее проснуться! Ну, скорее же!
Нет, не могу... Сейчас грянусь так, что меня не соберут ни во сне, ни наяву...
Я все же выдавил хриплое:
- А-а-а...
И луну заслонила крылатая тень. Самолет! Сережка! Он догонял меня в крутом пике...
Круглый зев открытой кабины оказался рядом, меня зацепило бортом, перевернуло. И я даже не помню, как очутился в пилотском кресле. Сами собой защелкнулись на груди ремни.
- Сережка! Выходи из пике!
- Не могу! Инерция. Возьми ручку... на себя...
Я вцепился в резиновую рукоять, потянул ее на грудь. Изо всех сил! Но меня вместе с Сережкой- самолетом крутнуло, увлекло в обморочную спираль.
- Сережка, штопор!
- Жми правую педаль!
- Я же не могу!
- Жми, я сказал!
- Но я же...
- Жми!! Разобьемся!..
- Не могу!
- Можешь!! Иначе Конец!..
Я заплакал, потому что понял - и правда конец. Настоящий! За что? Я не хочу!.. - И надавил педаль. Как в старых снах про свой самолет.
Самолет-Сережка сделал еще два витка и вышел из штопора. Я надавил левую педаль, потом ослабил обе. И опять потянул к себе ручку. И ощутил, как меня вжимает в пилотское кресло: самолет по дуге переходил в горизонталь.
И вот мы уже ровно летим над каким-то полем. Я вижу, как серебрится трава. Совсем близко.
- Садись, - измученно говорит Сережка.
- Без огней? Ничего же не разглядеть, грохнемся...
- Не грохнемся, садись.
И я сажаю самолет среди высокой травы.
Тихо вокруг, только в ушах звенит. И ноги болят от напряжения. Понимаете, они болят!
МОКРАЯ ТРАВА
Я долго сидел, прижавшись в спинке, и молчал.
Сережка наконец сказал через динамик!
- Приехали, Выбирайся.
Я расстегнул ремни. Толкнул легкую дверцу. И стало страшно: вот попробую шевельнуть ногами, а они... опять мертвые.
- Выбирайся, Рома, - повторил Сережка. И ласково, и строго. - Теперь ты можешь.
Я... двинул одной ногой. Другой... Могу! Я опустил ноги из кабины. Зажмурился (и глазами, и внутри себя) и прыгнул. Упал на четвереньки. Но тут же понял: Ноги живые! По ним бежали мурашки. Я ощутил мокрую густую траву.
Я встал. Покачался. Шагнул. Ноги слушались. И с каждой секундой в них нарастала упругая сила! Если захочу, могу запрыгать, как жеребенок! Только страшновато поначалу...
Толчок воздуха качнул меня, и оказалось, что Сережка рядом. Не самолет уже, а просто Сережка.
Он обнял меня, крутнул за плечи.
- Вот видишь! Все получилось!
А я словно немой сделался от радости.
- Пошли! - велел Сережка.
Я сделал шаг, другой... Влажные листья и стебли прилипали к ногам, это было такое счастье - чувствовать траву.
Травы раскинулись до горизонта. Они были в мелких капельках, и эти капельки блестели под луной. Луна теперь казалась очень маленькой, она быстро бежала среди клочковатых облаков.
Кое-где торчали каменные глыбы, похожие на идолов и заколдованных чудовищ. Но редко друг от друга, поэтому я ни одну не зацепил при посадке.
- Сережка, где мы?
- Не все ли равно? Главное, что ты на ногах!
- Но все-таки... здесь Безлюдное Пространство? - Для меня это было почему-то очень важно.
- Конечно, - успокоил меня Сережка. - Только я не знаю, какой это слой. Занесло нас после штопора...
- Как хорошо, что ты успел меня подхватить!
- Ага! Я почуял, что ты в провале - и к окну. Грянулся пузом о раму, о стекла и сразу - лечу! И ты кувыркаешься рядом...
- Ты прыгнул прямо из башни Старика?
- С четвертого этажа...
- Вот это да!.. Старик, наверно, до сих пор сидит с разинутым ртом...
Сережка помолчал и выговорил, словно стыдясь чего-то:
- Не думаю... Мне кажется знаешь что? Скорее всего, Старик это все и подстроил.
- Зачем?!
- Ну... решил помочь тебе, а открыто это делать не хотел.
- Ничего себе помощь!
- А разве нет? - виновато рассмеялся Сережка. - Ведь ты же встал на ноги...
- Это я с перепугу!
- А перепуг-то благодаря Старику! Я ему как раз говорил про тебя, а он сидел насупленный, не отвечал, и вдруг...
- А если бы я не сумел нажать на педаль?!
- Значит, Старик знал, что сумеешь...
Не хотелось мне, чтобы мое счастье, мое спасение было заслугой какого-то Старика. Меня вылечил Сережка! Только он!
Однако Сережка настойчиво сказал:
- Надо быть справедливым. Старик не такой уж злой.
И тогда я хмуро попросил:
- Расскажи о нем...
Как хорошо было брести по бескрайней ночной степи, где пахло прохладной полынью и еще какими-то горькими травами. И ощущать в ногах живую силу. И раздвигать ногами влажные колосья. И слушать Сережку. Хотя рассказ его был печальным...
Дорогу в Заоблачный город Сережка нашел прошлым летом. Бродил по заброшенной заводской территории, забрался на ржавую эстакаду и там увидел, что с нее уходит в закатное небо длинный дощатый тротуар. И пошел. Замирал от страха, зажмуривался, чтобы не видеть пустоту вокруг, но все же шагал...
- А потом уже стало все равно. Что вперед, что назад - одинаково страшно... Ну, и в конце концов оказался я в этом Городе... Сижу на Бульваре, кругом люди гуляют, все такие довольные, а я голодный. Не знаю то ли обратно идти, то ли постараться еду какую-нибудь добыть? А как ее добудешь?.. И тут подходит он. Я тогда еще не знал, что он маг и ученый...
