они нагрянут за ним. Послушай, а ведь я знаю и тебя. Откуда ты, сынок?
— Из пригорода.
Ты знаешь, что произошло?
— Пока нет.
— А… Тогда чего же ты хочешь от меня?
— Просто хочу поговорить, мать.
— Спрашивай.
— А вдруг вы не ответите? А вдруг вы захотите третью часть золота, а? Ведь у вас прелестная улыбка!
Она погрозила мне пальцем.
— Ну уж, глупости. Кому теперь нужны старухи?
— Обожаю старух.
— Похоже на то. Ну, в чем дело, сынок?
— Друзья у него…
Она покачала головой.
— Нет. Но он звонил по телефону. Очень уж был торопливый… никогда не закрывал дверь в будку. — Она кивнула на телефон у себя за спиной.
— Вы слышали?
— Почему нет? Я слишком стара для забав и мне нравится слушать, как целуются голубки.
— А что, интересно?
Она понимающе улыбнулась и открыла бутылку колы.
— Никогда он не мурлыкал. Всегда о деньгах, и огромных.
— Дальше, мать.
— Он много чего болтал. Пять Джейс — было последнее. Как будто он спорил и делал ставки. Он что, поставил?
— Он поставил на свою шкуру и проиграл. А теперь дальше, мать.
Она пожала плечами.
— Последний раз он был просто сумасшедший. Говорил, что дело затягивается и просил увеличить ставки. Не думаю, чтобы он их получил.
— Имена?
— Нет. И никогда не звонил в частные дома или квартиры.
Но он всегда так громко говорил, словно там был ужасный шум. Поэтому я его и слышала.
— Из вас, мать, получится неплохой полицейский.
— Я тут давно, сынок. Что тебе еще нужно? Один раз он принес сверток. Завернут в коричневую бумагу. Это был пистолет с рифленой рукояткой и, видно, пристрелянный.
— Роскошно. Откуда вы знаете?
— Просто. Пистолет звякнул, когда он опустил его вниз. И пахнуло ружейным маслом. Мой старик разбирался в таких вещах, прежде, чем его пришили. Я вдоволь нанюхалась этой гадости.
Я повернулся, чтобы уйти, но она окликнула меня:
— Эй, сынок!
— Что?
— Ты и впрямь любишь старух? Я улыбнулся.
— Только тогда, когда это необходимо.
Я вошел в ту самую комнату, куда приходил за Велдой и осмотрелся. Потом подошел к окну. Проще простого было выяснить комнаты в доме через дорогу, откуда просматривалась эта комнатушка. Десять долларов старому толстяку-швейцару — и у меня был ключ. А когда я открыл дверь, то он там лежал, дожидаясь. Пистолет был с оптическим прицелом и рифленой рукояткой. Мишень — то окно, из которого я высовывался несколько минут тому назад. Еще там были две пустые пачки из-под сигарет, жестянка томатного сока, полная окурков и сгоревших спичек, и груда огрызков бутербродов.
Он действительно сидел здесь четыре дня и ждал. Зачем? Каждую секунду он мог убить Велду. Он знал, что она там. Он сам говорил, что, мол, так долго наблюдал за ней и не смел войти. Теперь понятно, почему он не вошел. Он приходил вовсе не за ней, а за крошкой. Он пришел за девчонкой! Он получил за нее деньги и ему пришлось ждать, когда она появится. Но она не появлялась. Велда поместила ее наверху, в недосягаемом убежище. Он не знал, какого черта я там делаю, но ему нельзя было рисковать, я мог прийти за тем же, зачем и он, но с другой целью: увезти ее.
Итак, все вновь возвратилось к маленькой Лолите.
ГЛАВА 4
Я давно не видел Дисоя Адамса и его жену Цинтию. Теперь, помимо многочисленных должностей на Бродвее: директор шапито, шоу, театра — он стал президентом одного общества. С тех пор, правда, он не изменился. И Цинтия тоже. Она по-прежнему была очень эффективной женщиной, с поджарой фигурой, как у гончей, и вела на телевидении одну из многочисленных викторин.
Когда я вошел, то Дисой чуть не свалился со стула и страшно обрадовался.
— Старик, ты?
— Да… я. С другой планеты.
Здравствуй, прелесть, — она послала мне обворожительную улыбку. — Я говорила Дисою, что рано или поздно ты вернешься. И потом, почему ты не пришел к нам за помощью?
— Мне не нужна была помощь, чтобы напиваться.
— Это не то, что я имею в виду.
Дисой нетерпеливо замахал на нее.
— Молчи, пожалуйста! Что новенького? Может быть, ты…
— Вот теперь вы можете мне помочь.
Это на минуту вывело его из радужного настроения.
— Слушай, я член общества… но…
— Нет, не это.
— Слушай, мальчик, ты моего котика не впутывай в свои выстрелы и погони. Мне он нравится в целом состоянии и я не отдам его тебе на растерзание. Пока он просто актер, а эта игра с пистолетами плохо отражается на его комплекции. Ему нужно беречь фигуру.
— Молчи, Цинтия. Если Майкл хочет…
— Не думай, приятель, просто маленькое одолжение.
Он выглядел разочарованным.
— Но кроме тебя мне никто не поможет.
— Выкладывай, старик.
— Я хотел бы, чтобы ты покопался в своей памяти.
— Спрашивай, дружище!
— Была такая Салли Девон, которая выступала лет двадцать назад. Имя это тебе что-нибудь говорит?
— Пока нет.
— Я сомневаюсь, чтобы она выступала в первых ролях.
— Майкл, — Цинтия встала передо мной, заслоняя Дисоя. — По-моему, она некоторое время была женой Сима Торренса.
— Откуда ты знаешь?
— Просто я умница.
— А что ты знаешь о ней, моя прелесть?
