десяток был. Она лучше знает, как поступать.
– Не в этом дело, – откровенничать не хотелось. Слова «человеческое сырьё» все еще эхом метались в голове.
– А в чем тогда? – в голосе Ками прорезалась ехидца. – Неужели не в том, что тебя, такую крутую эстаминиэль, заткнули, как школьницу?
Я хотела возразить, может, даже вывалить на Кайла весь наш диалог с Максимилианом… но задумалась. Сгоряча мне показалось, что в жилах кипит обида за все человечество. Но если поразмыслить как следует… За Ксилем никогда не водилось презрительного отношения к людям. Князю, кажется, по большей части вообще было все равно, к какой расе принадлежал его собеседник.
Скорее всего, под «сырьём» и «материалом» он понимал именно худшую часть любого общества, не только человеческого – пассивную, трусливую, не умеющую за себя постоять. А я просто вывернула его слова так, как мне было удобнее, чтобы…
…чтобы скрыть от себя обиду на то, что Максимилиан принял такое… авторитарное решение. Фактически – по праву, как глава группы.
А поступила некрасиво именно я, начав оспаривать приказы командира. У людей по законам военного времени за такое вообще едва ли не расстрел полагался.
Я вздохнула. Где-то в глубине души черной кусачей змеей начала просыпаться совесть.
Хорошо, что мы не в человеческой армии.
– Наверное, ты прав, – вынужденно признала я, отводя взгляд и начиная медленно подниматься по лестнице. Швыряться вазами и прочими хрупкими предметами расхотелось. Их, между прочим, тоже люди делали, старались. Явно не для того, чтобы всякие истерички в сердцах фарфор колотили. – Спасибо… И прости, что я на тебя так напустилась там, на веранде.
Ками фыркнул. Ступени скрипнули, мягко прогнувшись под торопливыми шагами, и внезапно теплые руки обвили мою талию. Я замерла.
– Идиотка… – Кайл уткнулся мне лбом куда-то между лопатками. Кажется, его потряхивало. – Найта, ты что, думаешь, я не понимаю, почему это? Я же не совсем кретин. До того, как ты появилась, обо мне только Клара заботилась… А потом… Я и Хани… – голос его упал до шепота. – А сейчас… ты… мой друг. Единственный. Вообще единственный. Больше никого. Понимаешь?
– Понимаю… – выдохнула я, не зная, чего хочу больше – развернуться и тоже обнять его, погладить по голове… или расплакаться.
Дверь внизу хлопнула. Звякнули тяжелые серьги.
– Вот пойду и расскажу князю, кого и с кем я застукала, – мрачно и торжественно изрекла Корделия. – Ты, мальчишка, наверное, из чувства благодарности к Максимилиану хватаешь тут его невесту за грудь.
– Неправда! – возмутилась я, резко раздумывая плакать. – Ками просто… Ай! Ты что делаешь? – я отпихнула нахальную ладонь лисенка и резко развернулась.
Ками округлил бесстыжие глаза. Разноцветные волосы воинственно топорщились во все стороны.
– А я что? – нахохлился он. – Терпеть не могу, когда меня ругают за то, что я не делал. Сразу хочется дать повод, чтоб хоть зря не ругали.
– Вот оболтус, – неискренне возмутилась Корделия. Глаза ее смеялись. – Ладно, мальчики и девочки. Кому-то пора отправляться на поиски «бездны», а кому-то – получать последние наставления от Ногицунэ. Давайте, быстренько, быстренько!
Рядом с Корделией – живой, деятельной, эмоциональной – грустить или обижаться было совершенно невозможно. Поэтому я постаралась взять себя в руки, позволив лишь небольшое послабление – пойти и умыться в комнате до того, как возвращаться к Максимилиану и остальным.
А князь, между тем, времени даром не терял.
– Значит, так, – объяснял он дуэту Ирсэ и Корделии, когда я вернулась на веранду. – Каждый берет с собой «компас», – Ксиль указал на плавающие в мисках волосы. – Потом отправляемся по точкам. Отмечаем на картах направление, которое указывают «компасы». Дальше – возвращаемся, перечерчиваем все отметки на одну общую карту и таким образом получаем четко обозначенный район для поисков. Найта, идешь с Корделией, ладно? – как ни в чем ни бывало, просиял Ксиль сумасбродной улыбкой. – Ну, расходимся, что время-то терять…
Я хотела было остановить Максимилиана, перемолвиться с ним хотя бы словечком, попытаться извиниться… Но князь уже подхватил со стола свою карту, «компас» и – ищи ветра в поле.
Корделия действовала четко. С ориентированием на местности у нее не возникло ни малейших затруднений, и линия на карту легла ровно, как по линейке начерченная. По правде говоря, мне даже делать ничего не пришлось – так, подержала миску с трофейной прядью волос и покорно согласилась с предложением княжны поскорее вернуться в Пепельные Палаты.
А дальше – время понеслось, будто кто-то нажал на быструю перемотку. Ксиль вывел на карте район поисков, заставил меня переодеться в доспехи из савальского шелка и запастись телепортационным амулетом. Базу, или, вернее сказать, нору инквизиторов мы разыскали через несколько часов, в провинциальном человеческом городке почти в двухстах семидесяти километрах к северу от Приграничного. Я осталась… разочарована. Не знаю, чего ожидала – засады, ловушек, элементарной охраны…
Но уж точно не обычной трехкомнатной квартиры на восьмом этаже.
Там даже дверь запиралась на простой ключ.
Видимо, группа не намеревалась задерживаться в этой квартирке надолго. Здесь переночевали и, скорее всего, уже собирались менять место дислокации, когда «засекли» Айне, гуляющую по Приграничному якобы в одиночестве. Оставили «святые врата» в квартире и ринулись за трофеем, не подозревая о том, что пророчица уже сплела нити бытия в ловчую сеть.
– Привыкли к всемогуществу, – скривился Максимилиан, когда увидел захламленную квартиру и «бездну», безо всякой охраны валяющуюся на обеденном столе. – Рассчитывали за несколько минут прикончить жертву и вернуться. Будем надеяться, что и другие Древние так же больны самоуверенностью.
«Бездна» тоже оказалась невзрачной. Она вяло подавляла магию – в радиусе двух-трех метров, не больше, да и вообще была похожа на дешевый сувенир из какой-нибудь страны, живущей за счет туристов. Необработанный камень, зеленовато-коричневый, шершавый… Когда в без десяти восемь, как просила Айне, я откатила его «темной» кровью, прожигающей сквозные дыры в столе, он просто размяк, расползся бесполезной кашицей – и все.
Глупо и нелепо. Как и вся эта война.
Максимилиан быстро связался с Айне, и уже через четверть часа на грязный пол сгрузили спящего Оливера Краузе. Даринэ и Кирот, выставив нас на улицу, устроили в квартире разгром, имитируя последствия битвы, завалили инквизитора обломками и «в спешке» покинули место сражения.
Айне много смеялась, нервно и неискренне, и поздравляла нас с победой, до которой оставалось всего лишь дожить. Я хохотала вместе с ней, баюкая изрезанное запястье, и совсем не удивилась, когда Дэйр после осмотра и лечения моей «боевой травмы» посоветовал нам обеим принять по восемнадцать капель мятного настоя.
Голова после этого, конечно, кружилась. Но была блаженно пустая – то, что надо. Я позевала с полчаса, а потом вежливо извинилась и перед Дариэлем, и перед сонной пророчицей – и отправилась в свою комнату. Лениво поднялась по лестнице, проплелась по коридору, потягиваясь так, что едва не задевала кончиками пальцев потолок, вползла в комнату…
… и едва не взвизгнула, когда меня развернули и в полной темноте припечатали спиной к двери. Не успела, честно говоря – повеяло ароматом разогретой солнцем травы, вцепились в плечи горячие пальцы с длинными когтями, а губы накрыли чужие губы – настойчивые, жаркие и сумасшедшие.
– Ксиль? – выдохнула я, когда кислорода стало не хватать и князь наконец отстранился, продолжая щекотать дыханием висок и ласково гладить по шее и плечам. – Почему ты…
– Т-с-с, – в темноте мне померещилась его улыбка, как всегда – уверенная и чуточку насмешливая. – Не надо ничего говорить. И спрашивать не надо. Просто пообещай, что мы больше не будем ссориться, ладно? – пальцы коснулись моей щеки, почти робко. – Дурацкое это занятие – ссоры. Вечно ляпнешь чего-
