«Сердце сжалось от нежности» – ничего не выражающие слова. Какое там «сжалось»… Кажется, его скрутило от нахлынувших чувств, как тряпочку. Дыхание перехватило.
Я медленно наклонилась к Максимилиану и осторожно коснулась губами сначала бледной щеки, потом – уголка губ.
Кожа была прохладной, а дыхание – горячим. Странный контраст.
Когда я прикрывала за собой дверь, то оглянулась на князя. Он улыбался. А во сне или нет – пусть будет на его совести.
На мою просьбу с помощью саламандр отыскать Корделию Феникс откликнулась даже слишком охотно. К счастью, княжна и не думала покидать город или прятаться, поэтому уже через пятнадцать минут я внимательно записывала адрес и слушала объяснения огненной мастерицы, как обраться до одного глухого дворика самым кратчайшим путем. К счастью, Аксай и его группа нам больше не угрожали, поэтому можно было не беспокоиться за жизнь Делии и особенно не спешить.
Погода стояла великолепная. Солнце и особенный запах весны – мокрого дерева, тающего снега и свежести… Даже лужи, которые приходилось обходить по бордюру, не портили настроения. И не только мне. Лица людей сияли, будто солнечный свет не соскальзывал с них, а блеском оставался в глазах, дрожал на ресницах, цеплялся за встрепанные ветром пряди, освобожденные от зимнего плена шапок, румянцем расцветал на щеках. Все вокруг казались отчего-то моложе и свободнее.
Пожалуй, ради того, чтобы сейчас испытывать подобное, стоило пережить зимние холода.
Но попадались и другие лица – грустные, усталые, даже злые. В душу мне запал взгляд одного мальчишки, который палкой сбивал сосульки с козырька над подъездом. В бессмысленно широких замахах чувствовалась бессильная ярость и обида – то ли на себя, то ли на что-то бесконечно могущественное, неодолимое… Вроде учительницы по математике, недрогнувшей рукой выведшей итоговую «три» в четверти.
Такие же глаза были и у Корделии.
Княжна обнаружилась именно там, где и говорила Феникс – на детской площадке, утопающей в грязи. На обочинах высились оплавленные солнцем сугробы, отдающие машинным маслом и бензином. Краска на металлической горке давно облупилась, а скат покрылся ржавчиной. От турника остались одни столбы – перекладину кто-то вывернул и уволок. На лесенке-арке висел полиэтиленовый пакет. Более-менее целыми оставались только скрипучие качели, но из трех сидений одно было разворочено, а под двумя другими землю размесили так, что попробуй наступить – и сапог засосет, босиком останешься.
Впрочем, Корделию, кажется, это мало волновало. Да и не было у нее никаких сапог. Босиком убежала… А еще княжна, годами умудренная!
На мои неловкие попытки как-то пересечь площадку и при этом не утонуть в грязи, не поскользнуться и не схватиться рукой за что-нибудь ржавое, Делия внимания не обратила. Или не так уж она стремилась к уединению, раз позволила мне подобраться поближе и даже опуститься на соседнее сиденье.
Грязь под ногами быстро заледенела, стоило мне припомнить некоторые уроки Элен. А качели оказались скрипучими до невозможности, и вряд ли нашлись бы заклинания, способные с этим справиться. Даже в мамином багаже.
– Завтра мы отправляемся в разведку, – я решила раньше времени не касаться темы отношений с Шинтаром. Действительно, не маленькие, пусть сами решают. Я и то за советами не бегаю. – Никаких боев, просто посмотрим, что к чему, а потом возьмем тайм-аут на пару месяцев. Как тебе такой план?
Корделия пожала плечами. Я машинально отметила и пятна ржавчины на белой блузе, и что-то темно-красное, подозрительно напоминающее брызги крови, на воротнике. Как это потом отстирываться будет, хотелось бы мне знать?
– Вот утром и вернусь, – Корделия нахохлилась, как воробей зимой на проводе. Даже пальцы на ногах поджала.
Я вздохнула:
– Ну, как знаешь, – и спрыгнула с качелей.
У горки меня настиг разочарованный оклик.
– Уже уходишь?
– А что? – удивленно вздернула я брови, оборачиваясь. На лице Корделии была искренняя обида и недоумение.
– А разве ты не утешать меня пришла? – осторожно уточнила княжна. Я поперхнулась вдохом.
– А разве тебе нужно утешение?
Корделия оттолкнулась рукой от опоры, раскачиваясь. По ушам резануло мерзким скрипом. У меня челюсть свело.
– А разве не нужно? Меня же оскорбили, унизили и отвергли, – она яростно взбила ногами воздух и отклонилась, чтобы раскачаться сильнее. У меня появилось сильное искушение заткнуть уши, но вряд ли княжна бы поняла это правильно.
Я оперлась плечом на столб турника и тут же отскочила, спохватившись, но на пальто уже появилась грязно-ржавая полоса. Вот растяпа!
– А разве… Тьфу, – я поймала себя на четвертом «а разве» с начала диалога и быстро поправилась: – Даже если Шинтар и наговорил чего-то неподобающего… У него что, не было повода?
– Не было! – качели шатались так, что мне стало не по себе. Мало ли, как их вкопали… зная наших «специалистов» и их любовь к «авось сойдет».
– Совсем-совсем не было? Он просто взял и нагрубил? Ни с того ни с сего?
– Да!
Я невольно втянула голову в плечи – столько гнева и отрицания было в этом выкрике.
– Ну, если так, то есть смысл отправить его в Пределы, чтобы он здесь глаза не мозолил, – заставила я себя сказать с нарочитым безразличием.
Лицо Корделии застыло. Пальцы расслабились, выпуская стальной прут. Княжна соскользнула с сиденья, и…
Дальше я зажмурилась. Потому что одно дело – знать, что с шакаи-ар ничего не будет, если она грохнется на землю, а по затылку ее припечатает железными качелями. И совсем другое – видеть.
Впрочем, и звуков мне хватило для того, чтобы коленки ослабли и подогнулись. Пришлось вновь опереться на проржавевший столб.
Прикосновение горячих пальцев к щеке стало неожиданностью. Я вздрогнула и открыла глаза.
– Он сильно рассердился? – глаза Корделии были почти черными из-за расширившихся зрачков. Княжна осторожно водила мне по лицу костяшками пальцев – от уголка губ к скуле и обратно. Но видела она перед собой явно кого-то другого. – Я ранила его… Он в порядке?
– Ранила? Это царапины были, – я постаралась улыбнуться ободряюще. Блузка у Корделии теперь была вся в грязи, а на брюки и вовсе без слез не взглянешь. Но княжну это, похоже, совсем не волновало. – Но вот напугала серьезно. Он тебя и так побаивался, а уж теперь…
У нее вырвался смешок. Взгляд потеплел.
– Да уж… Мой миленький трусишка. Всегда такой осторожный, последствия просчитывает на три шага вперед… – лицо ее исказилось. – Но я не сделаю ему ничего плохого! Со мной ему будет хорошо – не скучно, но и никаких опасностей!
Я осторожно коснулась волос Делии – гладких и блестящих, как дорогой мех, несмотря на все неурядицы.
– Шинтара не опасности пугают, – в горле от испуга пересохло уже у меня. Я чувствовала себя дрессировщиком, который гладит слегка расстроенную пантеру. Завораживающее чувство. Ксиль опаснее, но рядом с ним я никогда ничего такого не ощущала – наверное, потому, что и не боялась его по- настоящему. Доверяла? Наверное. – Пусть он не боец, не владеет особыми силами… Но все-таки он мужчина. Не мальчик. Нельзя напугать его клыками, но вот угрозами лишить свободы… изменить его… Корделия, – я отвела прядь волос с ее лица и заправила за ухо. Княжна вздрогнула. – Что там происходит у вас с Шинтаром – не мое дело. Я не имею права спрашивать или давать советы… В общем, нет у меня права голоса. А у Шинтара – есть.
Кажется, она поняла. Ушло напряжение. Пальцы перестали пылать жаром, а зрачки сузились. Я подавила вздох облегчения.
