без сна и отдыха. Я говорю:
— Насколько я знаю, вы один из авторов экономических программ и реформ перестройки. Поэтому я хотел бы обсудить с вами одну проблему, которая возникла передо мной, когда я про вашу перестройку сочинял роман в США. Можно?
— У нас есть час. Можете обсуждать любые проблемы! — выстрелил Бочаров, чуть ли не подпрыгивая на стуле от нетерпения рвануться в бой.
— Хорошо. Так случилось, что при сталинском режиме довольно значительная часть русского народа была переселена в окраинные национальные республики. Принудительным способом, экономическими методами и так далее. В Эстонию, в Казахстан, в Среднюю Азию. А сейчас я внимательно слежу за советской прессой, но нигде не вижу — ни в левой печати, ни в правой, ни даже в программах «Памяти» — призыва к русскому народу вернуться к себе домой.
— Вы имеете в виду — вернуться из-за границы? — спросил Бочаров.
— Нет. Вернуться из-за границы — это сейчас, может быть, даже легче, чем из Латвии переехать на Рязанщину. Я имею в виду возвращение русских людей в Россию из Казахстана, из Эстонии, из Баку. Вы, как русский человек, как относитесь к этой проблеме? Вы за то, чтобы русские люда продолжали жить в нацреспубликах, как колонизаторы и оккупанты? Или, если вы действительно возьмете власть в свои руки, вы постараетесь вернуть русский народ на родину?
— Во-первых, никто не собирается никакую власть ни в какие руки брать, начнем с этого! — отрезал Бочаров. — А что касается политической обстановки, то я сторонник отмены всех паспортов! Человек жить должен там, где он считает нужным. Если русскому человеку хорошо в Эстонии — пусть, ради Бога, живет в Эстонии. Если ему в Средней Азии хорошо — пусть там живет. В Вашингтоне? Пожалуйста, пусть живет в Вашингтоне! Это право человека — быть там, где он хочет.
Но я не сдался.
— Подождите, — сказал я, считая, что Бочаров либо не понимает, либо не хочет понять, о чем я говорю. — Одно дело, когда вы говорите человеку: ты свободен и живи, где хочешь. А другое дело, если вы посмотрите на пару лет вперед и увидите, что завтра русских людей будут там резать. В Баку, в Казахстане, в Прибалтике. Вы, как народный депутат и член парламента, — вы за то, чтобы русский мужик так и остался в Казахстане со своим свободным паспортом, который вы ему дадите? Или вы будете помогать ему вернуться в его родную Рязанскую область? У вас есть какая-нибудь экономическая программа на этот счет? Ведь можно без всяких затрат уже сейчас спасти тысячи людей. Например, если ваше правительство объявит: дети всех возвращенцев освобождаются от службу в армии! Только ради одного этого тысячи семей хлынут домой! А если вы еще дадите им льготные условия аренды земли, освободите от налогов лет на пять…
Ох уж эта наша еврейская манера лезть ко всем с советами! Практически я пытался внушить Бочарову ту программу спасения русских людей, которую не сумел осуществить в своем романе. Потому что там, в романе, хаос гражданской войны смял все реформистские планы автора. Но теперь, в гостинице «Москва» мне как бы представился редкий в жизни писателя случай изменить ход событий, вернуться из своей машины времени назад и сказать: подождите! подумайте! сделайте что-нибудь! сегодня еще не поздно! Но Бочаров сказал:
— Правительство и парламент должны издать такие законодательные акты, по которым будет стимулированно экономическое оздоровление всей страны, и той же Рязанской, как вы сказали, области. В том числе — освобождение от налогов. Это как в США. Например, в Аризоне плохо, а в Вашингтоне великолепно. Правительство штатное и федеральное правительство создают такие условия, чтобы в Аризону ехали — независимо, из какого штата и независимо какой национальности. И человек едет! Неважно — это русский или эстонец. Это не играет никакой роли…
Я понял, что мы с ним говорим на разные темы, но в отчаянии сделал еще одну, последнюю попытку:
— Если ваша межрегиональная группа станет влиятельной силой в парламенте, можем ли мы ожидать, что вы выдвинете экономическую программу возвращения русских людей к себе на родину с земель, где их называют оккупантами?
— Значит, я коротко могу вам сказать, — стремительно наклонился ко мне через стол Бочаров. — Я очень много занимаюсь экономикой, и я не просто буду сторонником этого возвращения, я сегодня делаю серьезнейшие документы по созданию новой экономической структуры во всей стране. Буквально позавчера их рассматривали в ЦК по поручению Горбачева. Я был у него, он посмотрел внимательно все документы и дал поручение своему аппарату изучить их. А что это за проект? Это создание народного концерна и выкуп государственной собственности, то есть это то, о чем вы говорите. Правда, некоторые обвиняют меня, будто я предлагаю чисто капиталистический путь развития. Но я далек от этого. Экономика не бывает капиталистическая и социалистическая, экономика — одна! Но то, что на Западе капитализм прошел за 50 лет, мы должны пройти за 10 лет!
Тут я сдался и сменил тему. Точнее, зашел с другой стороны:
— А как вы относитесь к проблеме распада империи? Если республики захотят отделиться?
— Я категорически против! — вдруг выкрикнул Бочаров, резко меняя тон нашей мирной беседы. — И вы неправильно выразились — «распада империи»! Я категорически против распада не империи, а Советского Союза! Если взять за аналог Западную Европу, то сегодня Европа, наоборот, стремится к сближению. Создание единой денежной системы, попытки внедрить язык «эсперанто», общий рынок. Мы сегодня делаем с прибалтийскими республиками неимоверную глупость! Ту глупость, которая приведет сначала к разобщению, а потом мучительно поведет все республики к созданию все-таки федерации! Потому что сегодня жить разобщенно — это для республик не полезно!
— А что будет, если прибалтийские республики или одна из них захотят выйти из Союза и..
— Да не надо! — отмахнувшись, перебил меня Бочаров.
— …и войти в состав Европейского общего рынка? — все-таки закончил я.
— А я, например, сторонник того, что их надо сейчас выпустить — вдруг заявил он. — Не надо их держать! Но при этом условия такие: если они хотят выйти, они должны все выкупить, что мы вложили в Прибалтику. А то мы ввозили в Прибалтику слишком много, опустошив Рязань, между прочим! Они хотят выходить из Союза? Пожалуйста, выходите! Но при определенных условиях! Это как в моем проекте. Я создаю народный концерн — сто, двести или пятьсот предприятий, которые выкупают у государства средства производства и становятся владельцами. То же самое должна сделать и Прибалтика!
— А я читал в прибалтийской прессе их встречный счет советскому государству. Сколько погибло людей в связи с репрессиями, сколько было выселено в Сибирь и разорено, сколько отравлено земель и рек…
— Минуточку! — снова вскричал Бочаров. — Вы к кому в претензии? Или там прибалтийцы — к кому в претензии? К Сталину? Так Сталин — грузин! Почему я не могу предъявить эти же претензии к Сталину от имени России?! Раз всех казнил Сталин, грузин, тогда все претензии к Грузии?
— А почему прибалты должны что-то выкупать у Советского Союза, если их, мягко говоря, в этот Союз ввели насильно?
— А я вам скажу почему! Мы сделаем подсчеты с сорокового года: сколько мы вложили за это время в Прибалтику — это раз. Второе. У нас 15 республик, так? Значит, смотрим баланс страны, в том числе — распределение ресурсов и основных фондов, смотрим, что у нас 39 миллиардов долларов международного долга, смотрим, что у нас дефицит государственного бюджета 150 миллиардов, распределяем пропорционально все это дело, смотрим вклад в конкретную республику за последние, скажем, десять лет и… А Прибалтика, между прочим, не представила в правительство ни одного экономического документа! А то, что они там говорят — это не соответствует действительности совершенно! На каком основании я им отдам, например, таллиннский порт, который мы там построили? Или заводы оборонного характера, которые там построило министерство обороны и в которые вложены колоссальные деньги? Пусть выкупят! Пусть возьмут кредиты на Западе, выкупят все это дело и — будь здоров! А то мы за последние три года в Прибалтику ввозили в три раза больше, нежели в Россию! А почему это Россия должна быть… это… как его… падчерицей? Вот мы и подсчитаем, какая на Эстонию придется часть нашего долга — скажем, один миллиард долларов. Хочешь выходить — плати и выходи! Я бизнесмен, я больше не политик!
В 9.00 я вышел от Бочарова. Я был в растерянности. Не потому, что спасителя России из меня не вышло, а потому что подумал: если это и есть самые прогрессивные, левые, либеральные советские конгрессмены, то кто же правые ортодоксы? Империя вот-вот разломится на части, ему даже слово
