Они поговорили еще немного, дедушка снова попросил Дженнифер поскорее вернуться домой, и она заверила его в том, что приедет, как только позволят обстоятельства. Повесив трубку, Дженнифер снова ощутила вину перед дедом. Он-то звал любимую внучку домой, а для нее с некоторых пор слово «дом» стало ассоциироваться не с Сан-Франциско, а с Нью-Йорком.
В проеме двери, ведущей в гостиную, показался Патрик.
– Мередит просила нас с тобой прийти вечером в театр. Говорит, ей лучше удается роль, когда она чувствует нашу поддержку. Пойдем?
Дженнифер согласилась, но перспектива провести весь вечер с Патриком ее не вдохновила. Сложно находиться рядом с ним и ничем не выдать своих чувств!
Во время спектакля Дженнифер старалась внимательно следить за действием, искренне радовалась за Мередит, которая блестяще исполняла свою партию, но… ощущать присутствие Патрика, сидящего рядом, было по-настоящему мучительно.
Их локти постоянно соприкасались, бедра Дженнифер находились в опасной близости с его бедрами. Он то и дело наклонялся к ней, улыбался, они шепотом обменивались впечатлениями, и Дженнифер с трудом сохраняла спокойствие. Близость Патрика волновала ее, она нервничала, а воспоминания о той ночи не давали ей покоя.
После окончания спектакля, принятого долгими бурными аплодисментами, Патрик, Дженнифер и Мередит решили выпить шампанского в небольшом кафе. Патрик был необычайно оживлен, его глаза блестели, он шутил и смеялся. Дженнифер особого душевного подъема не ощущала, но тоже шутила и поддразнивала Патрика. Мередит, как обычно, не принимала участия в их обмене шутками, а лишь ослепительно улыбалась, притягивая к себе восхищенные взгляды мужчин.
Когда они вернулись домой, Патрик вдруг обнял Дженнифер за талию и, наклонившись, прошептал:
– Завтра я убегу из дома рано утром. Мне предложили сочинить кое-что для одной частной радиостанции, и не исключено, что именно завтра мы составим и подпишем контракт. Освобожусь днем. Мне хотелось бы поговорить с тобой, Дженни. Давай встретимся в половине третьего за чашкой кофе и кое-что обсудим. Договорились?
Дженнифер сдержанно кивнула, но в душе у нее все запело от предвкушения скорого счастья. О чем хочет побеседовать с ней Патрик? Неужели он наконец осознал, что она – именно та женщина, которая необходима ему?
Дженнифер провела бессонную ночь в мечтах о Патрике, снова и снова вспоминая об их короткой любви и мечтая о сладостной встрече. Она трепетала от возбуждения и желания, а перед мысленным взором постоянно возникал образ Патрика.
Утром, когда они с Мередит сели завтракать, Патрик уже ушел по делам. Дженнифер, поглощенная мечтами о предстоящей встрече с ним, никак не могла сосредоточиться на том, о чем говорила Мередит. Потом она случайно разбила стакан, а когда делала макияж – что случалось крайне редко – едва не ткнула в глаз щеточкой для подкрашивания ресниц.
Дженнифер мысленно уже представляла, как знакомит Патрика с дедушкой; тот, услышав его прекрасную музыку, дает им благословение, и они идут под венец… У них рождается дочь, и ее называют Мелиссой – в честь героини пьесы Лоренс Дюрелл «Александрийский квартет», которую они с Патриком очень любили перечитывать в дни учебы в Йеле.
Крайне возбужденная, Дженнифер явилась в кафе на полчаса раньше назначенного срока и заказала двойной кофе. От этого ее нервное напряжение усилилось. Патрик, опоздав на сорок минут и тяжело дыша, рухнул в кресло и смущенно взглянул на Дженнифер.
– Извини, я опоздал, затянулись переговоры. Ты, наверное, ругаешь меня за то, что я вытащил тебя в кафе, но мне действительно необходимо кое-что обсудить с тобой с глазу на глаз.
Не мигая, она смотрела на Патрика. Сердце ее гулко и часто билось. Дженнифер надеялась услышать объяснение в любви.
– Так вот, – продолжал Патрик, – мне известно, что вы с Мередит затеваете послезавтра небольшой праздник по случаю ее дня рождения. В связи с этим мне нужен твой совет, Дженни. Видишь ли, я хотел бы сделать Мередит подарок, но купить… что-то особенное, необычное, ну, ты догадываешься, о чем я. – Патрик опустил голову и тихо спросил: – Скажи… ты рассказывала Мередит о… ну, о нас с тобой, о той ночи после премьеры?
Дженнифер показалось, что пол под ее ногами закачался, и она судорожно вцепилась в подлокотники кресла.
– Нет, я ни о чем ей не рассказывала.
– Конечно, Мередит амбициозна и поставила перед собой цель выйти замуж за богатого человека, но ведь мы скоро тоже разбогатеем! – горячо продолжал Патрик, не замечая состояния Дженнифер. – Наши спектакли будут ставить на Бродвее, и, уверен, нас ждет настоящий успех! Понимаешь, Дженни, я хочу, чтобы Мередит наконец оценила мои чувства и перестала встречаться со своими престарелыми кавалерами… Дженни, скажи честно: мои притязания нелепы? Я кажусь смешным?
Дженнифер заставила себя посмотреть Патрику в глаза. Господи, как же она слепа! Ничего не видит дальше своего носа! Патрик-то давно влюблен в Мередит!
– Нет, успокойся, – с трудом вымолвила Дженнифер. – Уверена, Мередит оценит твои чувства. Все у вас будет замечательно!
В глазах Патрика вспыхнула надежда.
– Дженни, спасибо тебе за добрые слова. Ты настоящий друг! Знаешь, я тоже хочу дать тебе один совет. Ты производишь впечатление… как бы точнее выразиться… холодной, равнодушной женщины. Если ты когда-нибудь по-настоящему влюбишься, сразу объяви избраннику о своих чувствах. Ну… напиши любовное стихотворение, например, а то мужчина никогда не догадается о твоей любви.
Дженнифер захлестнула ярость. Господи, и он еще смеет давать ей советы!
– Не волнуйся, – ледяным тоном сказала она. – Если я по-настоящему полюблю мужчину, он узнает об этом. – Немного помолчав, она ровно и спокойно произнесла: – А что касается подарка для Мередит… Давай подумаем. По-моему, следует купить что-нибудь романтическое, с намеком. Например, дорогое ювелирное украшение.
– Точно! – обрадовался Патрик. – Именно это я ей и подарю! Сколько бы украшение ни стоило!
Дженнифер ощущала себя полным ничтожеством и дурой, когда, уступив настоятельным просьбам Патрика, согласилась помочь ему выбрать для Мередит подарок. Он купил золотой медальон в форме сердечка, который обошелся ему в сумму, равную гонорару за полмесяца!
Дженнифер с трудом добрела до дома и, закрывшись в спальне, уставилась на себя в зеркало. Какая она? Какой ее воспринимают окружающие, да тот же Патрик? Нормальное, обычное лицо, даже приятное, хотя и не слишком выразительное. Конечно, яркой красавицей, как Мередит, ее не назовешь.
А фигура? Дженнифер придирчиво оглядела себя. Плечи широковаты, а вот грудь упругая, среднего размера. Талия тонкая, бедра узковаты, но округлые. Ноги длинные, стройные. В общем, фигура спортсменки-теннисистки.
А Мередит? С нежной бело-розовой кожей, пышногрудая, с широкими округлыми бедрами – в стиле Ренуара.
Надев джинсы и блузку, Дженнифер решила прогуляться и привести в порядок растрепанные чувства. В сущности, кто такой Патрик Латтимор? Обычный молодой мужчина, каких много. Почему она вообразила, что их совместная работа должна непременно перерасти в глубокое взаимное чувство? Кстати, не исключено, что Патрик страдает комплексом Пигмалиона. Это широко распространено в творческой среде. Большинство композиторов и режиссеров влюбляются в своих певиц и актрис, воображая, что сами их создали. Им приятно любоваться «творением своих рук».
А Дженнифер… умна, слишком независима в суждениях, всегда имеет свою, отличную от многих, точку зрения на все вопросы и аргументированно отстаивает ее.
«Это – ты, все та же…» – всплыла в памяти строчка из арии. Хорошо, что она не утратила способности анализировать события и даже подшучивать над собой. Если Мередит и Патрик, ее лучшие друзья, станут или уже стали любовниками… Что ж, незачем этому препятствовать. Дженнифер отойдет в сторону.
В день рождения Мередит надела золотой медальон, но ее поведение и разочарованный вид Патрика убедили Дженнифер, что этот «особенный, необычный» подарок не произвел на именинницу должного
