Внезапно мне стало его жаль. Послали дурака святых искать!
– Также рассказал мне некий отрок…
Я поперхнулся. Опять?!
– …в здешней таверне в услужении пребывающий…
(Послышалось знакомое чмоканье.)
– …о дивной истории, случившейся в городе Каневе. Когда черкасы-разбойники три года назад сей город взяли, попалась им в руки девица, дочь родителей праведных и сама рвением к вере известная…
– Католичка? – безнадежно поинтересовался я.
– Да! Да! Отрок сей это твердо знает! И учинили над ней черкасы насилие гнусное, были же они в числе немалом, а именно сто сорок семь человек. Однако же заступничеством Господа свершено было чудо: не повреждена оказалась девственность, и встала сия девица, и пошла ногами своими в храм, и помолилась Святой Деве. Через положенный же срок родила она младенца, причем девственность ее при том отнюдь не…
Под моим взглядом он осекся, замолчал, вновь потупился.
А хорошо бы длинноухому вернуться с этакой историей в Рим!
– Увы, монсеньор, увы! Тяжек мой путь и труден! Кстати, сказать я должен, что ждет вас некий юноша, именуемый Филоном, пришедший, по его словам, по делу важному…
– Давно?
Я вскочил, отряхнул песчинки. А я тут сижу, ослиный рев слушаю!
– Давно. Потому и спешил я…
Наши взгляды встретились. Брат Азиний умолк, побледнел и начал медленно отползать в сторону ближайших кустов.
Надеюсь, он там встретится со ста сорока семью черкасами!
Пана старшого канцеляриста я нашел в полупустой таверне, именуемой на здешнем наречии весьма странно – schinok. «Schin» – на всех европейских языках означает «китайский». Бог весть, что имели в виду мои земляки!
Пан Хвилон был не один. Я даже не удивился – недаром они показались мне столь схожими! Еретик да схизматик – хороша парочка!
Перед сьером де да Риверо стояла полная скляница с чем-то белесым и мутным, перед паном старшим канцеляристом – еще одна, но полупустая.
Познакомились!
– О чем беседа, господа мои? – осведомился я по-немецки, присаживаясь на скрипящую зыглю – страшную помесь стула и табурета. – Надеюсь, не очень помешал?
– Отнюдь! – на тонких губах сьера Гарсиласио зазмеилась знакомая усмешка. – Ваше присутствие весьма к месту, господин де Гуаира, ибо мы рассуждаем о принципах наилучшего общественного устройства.
На миг мне стало плохо. Хоть бы о девках поговорили, все легче!
– Господин Риверо преувеличивает, – поспешил уточнить пан Хвилон, явно не понимающий всей остроты ситуации. – Я лишь пытался объяснить господину профессору суть некоторых наших обычаев…
– Налейте! – вздохнул я, отнюдь не чувствуя облегчения. «Господин профессор» вновь одарил меня улыбкой и взялся за скляницу. Мутное пойло плеснуло в деревянный ковшик…
…О-о-о-о-о-ох!
Пан Хвилон не без любопытства понаблюдал за моими конвульсиями, после чего извлек кисет, а вслед за кисетом – знакомую турецкую люльку.
– Не приучились, господин Гуаира, в Индиях Кастильских?
Сизый дым пополз к потолку, и я почувствовал, что попал в ад. Огонь внутри, дым – снаружи. И полным-полно грешников!
– Господин Гуаира, между прочим, желает жить исключительно на острове Утопия, – голосом, полным скрытого торжества, произнес сьер еретик. – Представляете, господин магистр? Общие дома, общие жены, общие штаны…
Оказывается, пан Головатый ко всему еще и магистр! Надо было сразу догадаться! Два ученых мужа за скляницами горилки…
Пропал!
– Идеи Мора и Кампанеллы сугубо сомнительны! – глаза под толстыми стекляшками сурово блеснули. – Они ограничивают свободу личности, а также ведут к хозяйственному застою, поскольку отсутствие частной собственности не позволяет…
– А Нострадамус считал, что именно на Руси идеи Мора воплотятся в жизнь, – не выдержал я. – Может быть, помните? «Есть сила в ученье и замыслах Мора, ее сквозь века понесет Борисфен…» Начнется великая революция, которая продлится семьдесят лет и три года…
– Чушь! – сьер Гарсиласио даже подпрыгнул от возмущения. – Ваш Нострадамус – шарлатан. Все его пророчества либо выдуманы задним числом, либо просто – бессмысленный бред. Ни года, ни даже столетия – поди проверь! Какой-то Франко сплотит Испанию, какой-то Хитлер попытается захватить Европу!..
– Верно! – пан Головатый пристукнул ковшиком по столу. – Особенности общественного устройства Руси полностью исключают построение здесь общества без частной собственности…
