– Похоронную песнь племени кадувеев, дорогой дю Бартас. Как раз под настроение.
Он вздрогнул и перекрестился, что с ним бывало не так уж и часто.
– Гоже ли играть сии языческие напевы? – пискнуло сзади. – Ибо сия песнь по всей вероятности есть часть зломерзкого обряда…
Я оглянулся. Брат Азиний, к этому времени уже успевший поменять каптан на сутану, восседал на лавке, тыча прыщавый нос в раскрытый молитвенник.
Не люблю попов!
– Кадувеи уже не язычники, а «кристиано» – добрые христиане, отец Азиний. Да и раньше они были очень странными язычниками. Чтили единого Бога и, между прочим, поклонялись кресту. Есть легенда, что их крестил еще Апостол Фома.
…Поэтому мы и называли наши поселки «редукциями» – приютами возвращения к истинной вере. Поэтому так охотно и слушали нашу проповедь.
– Индейцы, равно как негры и прочие китайцы – суть дикие животные! – упрямо проговорил попик. – Ведомо, что сотворил их Господь, дабы работали они в поте лица своего на благо наше! И да не обманет их человекоподобие истинных христиан!
Я встал, поглядел в мутное окошко.
– На дворе, кажется, дождь, не так ли сьер Гарсиласио?
Я поинтересовался именно у него, поскольку римский доктор уже несколько раз выглядывал наружу.
Интересно, зачем?
Сьер еретик едва соизволил кивнуть. В этот вечер ему было явно не до меня.
– Прекрасно! Так вот, отец Азиний, по поводу индейцев. Да будет вам ведомо, что собор епископов в городе Лиме признал их людьми, сотворенными по образу и подобию Божьему. Это раз. Их признал людьми покойный папа Павел – это два. А сейчас будет три!
– Синьор! Монсеньор! Не нада-а-а!
Сначала за порог вылетел сам брат Азиний. Затем – его молитвенник и уж следом – феска.
Я хлопнул дверью и вновь взял гитару в руки.
– Отменно, друг мой, – прокомментировал невозмутимый шевалье. – Эти попы должны знать свое место. Однако же, друг мой, вы действительно не в настроении! Смею ли поинтересоваться причиной?
Причина? Да какая уж тут причина!
– Не знаю, друг мой. Наверно, из-за дождя.
Илочечонка, сына ягуара, предали.
Капкан, скрытый в высокой траве, яма с отравленным колом посередине, ловчая сеть, спрятанная среди листьев…
Предали!
Мне сообщили все – кроме главного. Тайна, которая вовсе не была тайной. А я еще недоумевал, никак не мог понять…
Миссию в Киеве тоже предали. И в Риме знали имя предателя! Знали – и не сообщили мне. А ведь бывалый казак Павло Полегенький служил в Республике много лет и прекрасно знал наши потаенные тропы.
Теперь ясно, как погибли братья Поджио и Александр! Им тоже не сказали!
Спросить бы, почему? Но у кого спрашивать?
Я – мягкий воск, я топор в руках дровосека.
Я – труп.
– Сьер де Гуаира! Можно вас спросить?
Голос римского доктора не предвещал ничего доброго, но я только кивнул.
– Вы сейчас так… эффектно заступились за наших заморских братьев. Почему же вы и ваши… (он покосился в сторону шевалье) ваши друзья не построят город Солнца тут, в Европе? Это проще, чем ехать в какую-то там Гуаиру!
– Вам это действительно интересно? – удивился я.
– Представьте себе, да.
– О чем вы, синьоры? – недоуменно поинтересовался шевалье, но его не удостоили ответом.
– Причина проста, сьер Гарсиласио. Собственность – и привычка к собственности.
– Ага! – его глаза радостно сверкнули, но я поднял руку.
– Погодите! Город Солнца во всех деталях описал еще Платон. После него Блаженный Августин, затем Мор и Бэкон. Но никто не видел пути. Справедливость невозможна при наличии собственности, но люди слишком привыкли к ней…
– Забрать! – тонкие губы сьера еретика дернулись в злой усмешке. – Забрать – и поделить! По справедливости!
– Да о чем вы, синьоры? – вскричал сбитый с толку дю Бартас. – Я ничего не понимаю!
