…Теперь на ней была только длинная рубаха. Светлые волосы рассыпались по плечам…
Я понял. Прежде чем сьера Гарсиласио нанижут на кол, чашу поднесут беглянке. Она стояла не так далеко, но заглядывать в лицо светловолосой не хотелось. Сразу же вспомнились рассуждения о надрезе под горлом…
– Держите, друг мой!
Что-то твердое коснулось ладони.
Сарбакан!
– И эти… Только, mon Dieu, осторожнее!
Рука шевалье дрожала, когда он передавал мне колючки.
Я поглядел назад и почувствовал, как отпускает сердце. На малом пароме, среди груды наших вещей, гордо стояли два осла: длинноухий и лысый.
Стреноженные кони топтались по деревянному настилу.
– Надеюсь, друг мой, я все…
– Вы гений, дорогой шевалье! – я хлопнул пикардийца по плечу и благословил тот миг, когда услыхал его ругань в гостиничном коридоре. – А сейчас устройте какой-нибудь кавардак. Да погромче! И тут же – на паром!
– Ага! – его глаза блеснули. – Славно, mort Dieu! Но что будет с этой бедной девицей?
Отвечать я не стал. Кому-то сегодня не повезет. И ничего тут уже не поделать.
– Поспешите, шевалье!
Он вновь кивнул и начал протискиваться сквозь толпу. Я повернулся к сцене.
Ее лицо…
Нет, не смотреть, сниться будет!
Я думал увидеть нож, но в руках у палачей были камчи. Один из них легко толкнул девушку в спину.
Крик!
Забытый всеми сьер Гарсиласио дернулся, бросился к нукерам и тут же упал – древко копья ударило в живот. Упал, скорчился, попытался встать…
Копье ударило снова.
Девушка уже лежала на траве. Камчи лениво приподнялись…
Толпа затаила дыхание, кто-то, совсем близко, начал громко хихикать, и я почувствовал омерзение.
Почему я не рыцарь, не безумный идальго из Ламанчи? Первую колючку, тому, кто слева, вторую…
И снова крик. Но на этот раз кричала она.
Камчи свистели, гоготала толпа, на белой рубахе проступало неровное красное пятно. Мои соседи уже бились об заклад, сколько ударов выдержит несчастная, прежде чем испустить последний вздох.
Крик, крик, крик…
Я опустил глаза и поудобнее пристроил сарбакан в руке. Теперь колючки…
«Батарея, пся крев, холера ясна, к бою!» – так, кажется, говаривал Стась, наливая очередной кубок огненного пульке.
К бою, пся крев!
Я толкнул того, кто стоял передо мной и, не обращая внимания на обиженный вопль, протолкнулся вперед. В ноздри ударил запах конского пота.
…Ее пальцы вцепились в траву, в мягкую весеннюю землю…
Прости! Я не виноват, что мне нужны глаза!
Сначала был удар, и лишь потом – звук. Удар бросил на землю, звук залепил уши…
…Черный столб над повозками…
Сарбакан!
Я вскочил, радуясь, что не оказался в толпе, в страшной каше, вбитой в землю тугим ударом взбесившегося воздуха. Кричащей, орущей, ничего не понимающей каше.
Неужели в караване был порох?
Ну, шевалье!
Думать некогда, некогда осматриваться, разглядывать очумелых палачей.
«Будьте мудры, яко змий!»
Мне незачем быть мудрым, кир Афанасий!
Я просто – змея!
Я – жарарака из бразильской сельвы, взбесившая от злобы и ненависти, шипящая, смертоносная…
