А у кого спрашивать было? Не у сеньора архидьякона же. А с толстячком мы вроде как повязаны – на одной веревке висеть придется.
Встал сеньор Рохас, к источнику подошел, где надпись мраморная.
Вспорхнули пичуги!
– То, чем пытается занимается маркиз де Кордова, именуется Каббалой. Не слыхали, Начо? Но только его деяния с истинной Каббалой никак не сходны. Представьте себе, Начо, чашу – красивую, стекла наилучшего, с узорами…
– Это сколько угодно, – усмехнулся я. – Мы такие из Венеции возили.
– Вот… А теперь подумайте, можно ли такой чашей убить человека?
– Как?! – поразился я. – Убить? Ну, ежели расколоть, да осколком по горлу…
Фу ты, ну и мыслишки! И у меня, и у сеньора Рохаса тоже.
– Каббала – тайное учение иудеев. Век назад Моше де-Лион написал великую книгу «Зогар» – кажется, про это вам сеньор маркиз уже говорил…
Припомнил я – и точно.
– Моше-иудей и еще мавр какой-то, сарацин, в смысле.
– Ибн Араби по прозвищу Афлатун, Сын Платона, александриец, автор книги «Ал-Футухад». Действительно, эти учения, Начо, во многом сходны. В них самих, как я понимаю, нет ничего плохого. Может, это и вправду позволит нам когда-нибудь понять Создателя, даже поговорить с Ним. Но такие, как сеньор де Кордова, не собираются пить из чаши, им требуется иное: расколоть, разбить вдребезги – и взять в руки осколок. Им не нужна мудрость – им требуется только Сила.
– Сила Букв которая? – вздохнул я.
– Да… Ола, ежели на кастильский перевести, это Всесожжение. Слово сие библейское, означает же оно жертву, Господу приносимую. Бывает Ола бескровной, бывает и кровавой.
Присел я к источнику, воды глотнул – чтобы в башке прояснилось. О чем-то таком мне уже рассказывали – во сне, когда ко мне седобородый в повязке полосатой являлся. Да только об ином чуток там речь шла.
– Говорили вы, Начо, про притчу о красной корове…
…Да не я, сон мне о том толковал. Про раби Ами, которого о смерти какой-то сеньоры Марьям спрашивали.
– Кажется я понял, в чем дело. Смерть праведников! Вот о каком Всесожжении шла речь. Понимаете? Для того, чтобы нашу Кастилию не покарали малахи – Ангелы Наказания, необходимо Всесожжение праведников!
Мотнул я головой – раз, затем еще.
Не помогло.
Но ведь слышал я уже об этом! То ли опять же во сне, то ли наяву. Как бишь это? «Смерть праведников искупляет»?
Да!
СМЕРТЬ ПРАВЕДНИКОВ ИСКУПЛЯЕТ!
– Маркиз, который де Кордова, говорил, что Ола эта – вроде щита…
– Верно, – согласился сеньор Рохас. – Щита, который должен избавить страну от всех бедствий. А для этого нужна гибель невинных – многих, тысяч и тысяч. Огненная гибель! Вот про что толковал его сиятельство де Кордова. О человеческом жертвоприношении!
Попытался я эти слова повторить, пожевал губами.
– Да как же это, сеньор Рохас? Ведь мы, слава Богу, добрые католики!
А перед глазами – лицо его сиятельства чернобородое. И другое лицо, то, что с крюка на меня смотрело…
– Это чего же выходит? За ради процветания Кастилии нужно сжигать невинных? Да какому богу такая жертва угодной будет? Да это же только Сатана выдумать мог!
– Вы сами сказали, Начо!
Отвернулся я, мысли свои, мыслишки, собирая, ровно парней после крепкой драки. Только не получалось что-то.
– Так вот для чего сицилийцы эти проклятые Супрему придумали? Людей в жертву приносить! Да нет, быть такого…
…не может, конечно. А ежели подумать, за ради чего падре Рикардо сгубили? И ведь не его одного! Как это во сне мне почудилось?
«И если человек праведен, то он истинное возношение для искупления. А иной, неправедный, не пригоден для возношения, потому что порча в нем…»
А ведь точно!
Близко-близко подошел ко мне сеньор лисенсиат. Тихо-тихо заговорил – не шепотом, дыханием одним.
– А я еще понять не мог, Начо, почему маркиз де Кордова первым призвал сжигать марранов! Думал я, дому Трастамара нужен новый внутренний враг – вместо мавров. А выходит, все еще страшнее. Торквемада
