1. Ганник вместе со Спартаком был в Регии, вместе с ним прорвался через «линию Красса», но у Луканского озера почему-то остановил свой отряд и не пошел дальше. Не там ли случился «раздор»?
2. «Галлы» не были вместе со Спартаком на Регийском полуострове, их отряд все это время находился в Лукании, действуя отдельно.
Второе предположение представляется более вероятным. И вот почему. Спартак вывел из Регия треть войска. Вспомним «генеральские цифры» – в спартаковской армии только пехоты 120 тысяч. Значит, в прорыв ушло не менее сорока тысяч.
…Еще раз подчеркну – цифры «генеральские» и взяты исключительно для удобства счета.
А сколько было «галлов»?
Тит Ливий:
«Претор Марк Красс сначала счастливо сразился с частью беглых рабов, состоявшей из галлов и германцев, перебив тридцать пять тысяч рабов и убив их вождя Ганника».
Орозий:
«А после этого, прежде чем напасть на самого Спартака, расположившегося лагерем у истоков реки Силара, он победил его вспомогательные войска галлов и германцев, из которых убил 30 тысяч человек вместе с самими вождями».
Фронтин:
«Ливий рассказывает, что в этом сражении было убито тридцать пять тысяч вооруженных вместе с их вождем».
Итак, по римским подсчетам у Ганника и Каста было 30-35 тысяч человек. Если отряд отделился от основной армии Спартака, у того должно было остаться сколько? Совершенно верно, 5-10 тысяч. Но как мы увидим дальше, спартаковское войско было никак не меньше отряда «галлов». Вывод один – Ганник и Каст все это время находились в Лукании и присоединяться к спартаковской армии не собирались. О причинах «раздора» можно только догадываться. Скорее всего «галлы», большая часть которых, как мы знаем, были уроженцами не Галлии, а Южной Италии, не хотели покидать родные места. Но могло быть и хуже – Ганник и Каст не простили Спартаку трагедии у Гаргана, считая его виновником гибели Крикса. В любом случае пути двух повстанческих армий к этому времени разошлись окончательно.
Красс действовал молниеносно. Его армия двинулась к Луканскому озеру. Римское войско вдвое превышало числом отряд Ганника, поэтому план был прост: свалиться на голову зимним снегом, раздавить, разнести в клочья…
Увы! Фортуна вновь обманула Марка Лициния.
Плутарх:
«Подойдя к отделившейся части, Красс оттеснил ее от озера, но ему не удалось разбить мятежников и обратить их в бегство, так как быстро явившийся Спартак остановил панику».
Как видим, с ходу «галлов» разбить не вышло, удалось лишь «оттеснить». Куда? Судя по всему, на несколько километров восточнее, к подножию горы Каламация, то есть, к западным склонам Апеннин. Но на этом римские успехи и кончились. Отряд Ганника не собирался бежать или сдаваться, а из снежной мглы уже проступали знамена армии Спартака…
И тут Красс проявил характер. Римское войско не ушло – осталось на месте, наблюдая за врагом. И не зря! Вскоре Красс обнаружил то, что не могло не порадовать. Войска Спартака и Ганника не стали объединяться, более того, их лагеря находились хоть и близко, но не рядом. Видать, «рознь» и вправду была нешуточной!
Стало ясно, что Красс зря сетовал на капризную Фортуну – на этот раз она была на его стороне. И Марк Лициний доказал, что он и вправду неплохой полководец. А может быть, Те, кому он простелил кровавую дорогу в наш мир, наконец-то пришли на помощь.
Для начала Красс тоже разделил свою армию на две части.
Фронтин:
«Красс в войне с беглыми рабами у горы Каламация стал двумя лагерями рядом с лагерем врагов».
Судя по дальнейшему, основные силы вместе с самим Крассом вначале были размещены рядом с лагерем Спартака. Вполне логично: Спартак – главная опасность. Но в ближайшую же ночь…
Фронтин:
«Ночью, переменившись войсками и оставив палатку предводителя в большом лагере, чтобы обмануть врагов, он сам вывел свое войско и поставил его в боевом порядке у подошвы вышеназванной горы. Разделив конницу, он приказал Л. Квинкцию часть ее направить против Спартака и завлекать его притворным видом боя, а другою частью конницы постараться выманить на битвы галлов и германцев из отряда Каста и Ганника и под притворным видом сражения завлечь их туда, где он сам заранее стоял со своим войском в боевом порядке».
Есть и другой рассказ о том, как началась эта битва.
Плутарх:
«Решив сначала напасть на отделившихся и ведущих войну на свой риск – ими предводительствовали Гай Ганник и Каст, – Красс послал 6000 человек предварительно занять один холм, приказав постараться сделать это незаметно. Они попытались обмануть бдительность врага, скрыв свои шлемы, но были замечены двумя женщинами, приносившими в это время жертву. Воины подверглись бы большей опасности, если бы не подоспел быстро Красс».
Оба рассказа хорошо дополняют друг друга. Красс наконец-то сумел обмануть своего врага. Впервые спартаковская разведка сплоховала. Пока Спартак отражал атаку конницы Квинкция, принимая ее за основные римские силы, Красс со всем войском ударил по «галлам». Внезапности не получилось, но это уже не имело значения. Римлян было слишком много.
Все-таки научился Марк Красс воевать по-спартаковски! Недаром описание битвы у горы Каламации вошло в книгу Фронтина. Едва ли сам Помпей сумел распорядится лучше.
«Галлы» не отступили, не бежали, они умирали от ударов в грудь. За успех римлянам пришлось платить кровью. Но все-таки эта была победа – первая НАСТОЯЩАЯ победа полководца Красса.
Плутарх:
«…Пало 12 300 рабов. Из них только двое были ранены в спину, все остальные пали в строю, сражаясь против римлян».
Тит Ливий, римский патриот, называет еще более крупную цифру – тридцать пять тысяч, но это уже явно из донесения Красса в Сенат. На радостях Марк Лициний поспешил похоронить весь отряд «галлов». Простим ему – как ни крути, а успех. Убиты Ганник и Каст, большая часть их отряда уничтожена, захвачен вражеский лагерь, полный трофеев. Помните?
Фронтин:
«…Было отобрано назад пять римских Орлов, двадцать шесть военных значков, много военной добычи, между которой было пять ликторских связок с секирами».
Наверняка ТАКОЙ добычей Красс гордился более всего. Спасены римские Орлы, позор смыт вражеской кровью…
…А между строк очевидное: кое-кто Орлов теряет, а Я, Марк Лициний, римские святыни спасаю!
Вероятно, ночь после сражения у Каламации была самой счастливой в жизни будущего триумвира. Наконец-то он мог спать спокойно! Наутро же, узнав, что спартаковский лагерь пуст, претор наверняка лишь рукой махнул. Бежал презренный гладиатор. Спекся, видать, Спартак, запаниковал! Ничего, нагоним, добьем…
Да, не бывает спасительных поражений, но роковые победы случаются. Эх, Марк Лициний, Марк Лициний! Добивают умирающих, а поле битвы – не гладиаторская арена. Спартак еще не разбит, и его войско тоже. Отступление – не бегство…
Спартак действительно ушел. Так и кажется, что в самый разгар страшной битвы, когда вождь гладиаторов понял, что «галлы» обречены, и незаметно отступил, не став рисковать армией. В горячке боя римлян это просто проглядели. Умирающие, но не отступившие ни на шаг «галлы» заслонили собой остальных.
Вы скажете, что Спартак поступил не по-товарищески, бросив тех, вместе с которыми он начинал борьбу? Кто знает, война – не Олимпийские игры.
