– Да, повесился.
Егор не нашелся что сказать, поэтому стоял и молчал. Он старался не смотреть в глаза Максиму.
«Все-таки я вчера сболтнул лишнего, – подумал Максим. – Он тоже боится меня».
– Ты что, умыться хотел? – нарушил тишину Макс.
– Да. Неплохо было бы.
Максим вышел, пропуская в ванную Егора.
– У тебя какие планы на сегодня? – спросил тот и включил воду.
«Убить еще одну мышку».
– Не знаю. Приму ванну да буду отходить. Уже третий день пью.
«Черт! Сегодня же похороны дяди Славы».
– Слушай, Егор, у тебя корешок с машиной есть?
Егор выключил воду и вышел, вытираясь полотенцем.
– Найдем. А что, ты в сауну собрался?
– Дядя Слава, – произнес Максим так, будто это все объясняло.
«Опять, – подумал Егор. – У него снова какая-то чушь в голове».
– Что «дядя Слава»?
– Похороны сегодня. Надо в Степановскую съездить.
Егор облегченно вздохнул.
– Сейчас Стасу позвоним и поедем. Ты ж не против, если я поеду тоже?
– Нет, конечно.
– Ну, тогда давай в ванну, а я пока на телефон.
Макс вошел в ванную, закрыл сливное отверстие и пустил воду. Задвинул шпингалет на двери и уставился на простыню, закрывающую зеркало. Медленно потянул за край. По мнению Максима, ситуация ухудшилась. На него смотрел старик. Еще не глубокий, но… Это был необычный старик, который год от года зарабатывал болячки и наблюдал появление каждой глубокой морщины. На него смотрел старик, какой-то искусственный. Как будто на киностудии некому было сыграть старика, и пришлось нанимать молодого актера и посредством грима старить его лицо. Чушь! Ему даже показалось, что сейчас умойся он как следует, и на него снова взглянет тридцатилетний мужчина.
– Это уж вряд ли, – заговорил Макс-плохой. – Ты хочешь и рыбку съесть, и на люстре покататься? Хе- хе. Убивая их, ты все больше становишься мной, то есть тем, кем ты и родился.
Максим не ответил. Он быстро накрыл болтливое отражение простыней. Еще не хватало, чтобы Егор услышал, как он разговаривает сам с собой. Макс разделся и забрался в ванну.
«Да, – подумал он. – Я становлюсь этим мерзким колдуном, но это, черт возьми, клево! Следующий в списке – Пашка Рюмин».
«Обманул! Он меня обманул! Когда ему нужны мои ласки и моя попка, он многое может пообещать, но как дело доходит до расплаты, ему тут же некогда…»
Пашка бегал по квартире, которую ему купил Владлен Маркович, и сжимал в руке стильный телефон со стразами. Он сгорал от скуки. Сгорал от скуки в этом никудышном городе. Единственное, чего просил Пашка у Толстоганова, так это чтобы тот устроил его в столице. Ведь у Владлена связи. Сейчас Паша наконец-то дозвонился до него и услышал только сухое: приеду, поговорим. Ну что ж, придется прибегнуть к хитрости. Пашка именно хитростью получил эту квартиру и «БМВ-7». Коварный план пришел как-то сам. В очередной раз, когда Пашка ублажал Влада, в голове возникло очень неплохая мысль. Надо заканчивать все это дерьмо!
Он не имел в виду секс. Ему очень нравился секс с мужчинами. Конечно, его маленькое увлечение не находило поддержки в сердцах салимчан, но существовали такие вот богатенькие папики, которые не прочь позабавиться. И Пашка в поисках таких папиков был полон надежд, что вырвется из этой деревни туда, где его поймут, где он будет неодинок. Но тогда, облизывая пульсирующую штуковину Толстоганова, Пашка решил взять хоть что-нибудь. В понятие «хоть что-нибудь» входила квартира и машина. Ему надоело ютиться с предками на одной жилплощади и ездить на работу на старом мопеде «Карпаты». Вот он и нанял двух спившихся колхозников. Сыграли они его родителей, надо признать, не подкопаешься. Да и Владлен Маркович от страха язык проглотил. Не нужна ему такая огласка. В общем, наплели ему эти алкаши, что Пашке пятнадцать лет и что ждет его, Владлена, череда неприятностей, в основном связанных с оглаской его увлечений. На самом деле Пашке было двадцать четыре года, благо выглядел он не старше семнадцати. Дело выгорело, и Владлен стал беднее на квартиру в элитном доме и на «БМВ» седьмой модели.
Жизнь шла. Пашка продолжал работать женским мастером в парикмахерской с романтическим названием «Елисейские Поля». И вдруг пару недель назад ему стало так одиноко… Он с трепетом вспомнил ласки Влада, его толстый пульсирующий член. Пашка решил встретиться – и будь что будет. Узнай Влад о том, что Паша его, мягко говоря, надул, этот разговор мог стать последним. На этом свете. Но Пашка решил, что прошло два года, и это станет весомым аргументом для продолжения встреч. Ведь шестнадцать плюс два равно восемнадцать, верно? И «совершеннолетний» Павел Рюмин направился в ДК, где проходило мероприятие, посвященное десятилетию сети магазинов «Семья».
Пашка пришел уже в разгар вечеринки. Концерт закончился, музыкальные группы уже разъехались. Народ был пьян и вытворял то, что назавтра будет стыдно вспомнить. Пашка выманил Влада в какую-то маленькую каморку за сценой. Тусклая лампочка в сорок свечей слабо освещала узкое помещение. У стен, на полу, везде были плакаты и транспаранты советской эпохи. На стене напротив входа висела чеканка с изображением вождя пролетариата. Под вождем стоял старый лакированный стол. Кое-где лак откололся, и в эти щербинки проглядывало дерево. Вот на этом столе Паша и уговорил Владлена Марковича. И после этого… Если б Пашка тогда знал, что его обманут, ни за что не ввязался бы в это.
– Зажрался тут один, – сказал тогда Толстоганов, впихивая уже опавший член в штаны. – На место надо поставить.
Дельце было простым. Надо всего лишь соблазнить Максима и всю эту пошлость снять на камеру. А снимки потом принести Владу. И все! За это Владлен обещал пристроить его в столице. Не вышло. Максим на такое не повелся. Пашке даже тогда показалось, что Макс и на Эллочку не клюнул бы. Было видно невооруженным глазом – мужик любит свою жену. Ведь именно поэтому он и влепил по холеной морде Владлена. А Пашке он очень понравился. Волосатик. С таким и в Париж махнуть можно.
Когда Влад узнал, что ничего не вышло, кроме пары фотографий, где Макс с Пашкой сидят на диване, он предложил новый план. Элла, Игорь и Паша должны были нашлепать порнофоток со своим участием. Что они и не преминули сделать. То есть они свою часть договора выполнили, а Владлен Маркович тянул с платой по счетам.
Паша положил телефон на журнальный столик и пошел принять душ. Он понюхал у себя под мышками. Сквозь цветочный аромат дезодоранта пробивался резкий запах пота. Свежесть после утреннего приема душа пропала. Он, когда нервничал, очень потел. А сейчас Пашка очень нервничал. Он вошел в ванную. Постоял. Решил принять ванну с солями и травками. Закрыл пробку и пустил воду.
Надо восстановить нервы.
Через полчаса Максим был готов. Ни черта он не отмыл! Как залез в ванну старой сморщенной поганкой, так и вылез ею же. Чуда не произошло.
– Тебе надо к врачу, – произнес Егор. – Я слышал про болезнь… Бог ты мой, так сразу и не вспомню. Люди, молодые люди стареют раньше времени.
– Закончу с делами и схожу.
«Знаю я твои дела, – покосился Егор на Бабурина. – Тебе б еще и к психиатру бы заглянуть».
– Бог ты мой, вспомнил! Прогерия! Ну, та болезнь называется прогерия.
– Хер с ней. Как бы она ни называлась, мне от этого не легче. Когда твой Стас подъедет?
– Должен с минуты на минуту, – ответил Егор и посмотрел на наручные часы.
– Ты мне деньжат немного не подкинешь? А то…
– Сколько? – Егор знал, что расстается с деньгами навсегда, но хотел уточнить точную сумму выброшенных денег.
– Пару штук.
Егор достал кошелек, вынул три зеленые купюры и протянул их Максиму. Макс хотел возразить, мол, мне надо всего две, но передумал. Три – оно лучше, чем две. Взял и положил в карман джинсов.
