В прихожей раздался звонок.
– А вот и Стасик. – Егор встал и пошел к двери.
Максим двинулся следом. Он шел, еле передвигая ногами. Странные боли в суставах затрудняли ходьбу.
«Теперь я старик еще и внутри», – подумал Макс и вышел в подъезд.
Максим, Егор и Стас вышли на улицу. У детской площадки стояла единственная машина – 740-я «Вольво». Старушка, но тем не менее минут за сорок домчит их до деревни.
– Ну как? – Стас повернулся к Егору. – Годится?
– Годится. За сколько взял? – Егор обошел машину.
– Пару косарей зеленых пришлось выложить.
– Нехило. Салон – кожа?
– Садитесь, и все сами увидите, – предложил Стас и впрыгнул на водительское сиденье.
– Бог ты мой, кожа! – восхищался Егор уже в салоне. – Да здесь, наверное, и кондер есть?
– Да. Климат-контроль.
Максу хотелось заорать на них. Натрескать подзатыльников и заорать. Но он сдержался и тихо произнес:
– Надо бы ехать, а то похороны…
– К себе на похороны, что ль, спешишь, папаша? – съязвил Стас и тут же схлопотал под ребра локтем от Егора.
– Извини, бать. Мы ж сейчас, быстренько. – И снова локтем под ребра. – Да все, едем, едем…
Машина плавно тронулась, и Макс откинул голову назад. Полная апатия. Ему ничего не хотелось. И только когда они выехали на улицу Ленина, а затем машина пронеслась мимо огромного здания, напоминающего средневековый замок после модернизации, Макс понял, что ошибается. Ему хотелось увидеть глаза Пашки Рюмина. Увидеть в последний раз.
– Егор, давай вернемся, – сказал Максим, обернувшись на элитный дом.
– Куда?
– Вот к этому дому. Не больше пяти минут, я обещаю.
– Стас, давай к Замку.
Машина резко развернулась и направилась к самому высокому зданию в городе.
Макс пробыл внутри не больше пяти минут. Пока его не было, Егор лихорадочно вспоминал, кто здесь мог жить. Олег жил в другом крыле. Бог ты мой, Пашка-гей-Рюмин. Егор сам на одной из фоток написал адреса всех причастных к этой порноистории. Бог ты мой, но не убивать же его Макс ходил. Там и консьержка, и охрана, и даже камеры. Нет, исключено. Просто, может, припугнул – и все.
Максим сел в машину с улыбкой на лице. Только эта улыбка ничего доброго и веселого не несла. Она больше походила на рваную бескровную рану.
– Ну что, поехали? – спросил Стас.
– Бог ты мой, свои все здесь, трогай.
Вода остыла. Хорошо, хоть травы не успел кинуть. Зачем приходил Максим? Пашка недоумевал. Ну и вид у него, будто маску резиновую нацепил. Паша даже не мог вспомнить, что он сказал. Нет ничего тайного, что не стало бы явным… Что-то типа этого.
Паша спустил остывшую воду. Обмыл ванну и снова вставил пробку. Открыл краны. Засыпал травы, налил масла.
«Теперь мне никто не помешает. Хрен я открою кому дверь!»
Но он ошибался.
Рюмин разделся, покрутился перед зеркалом. Увидел край замысловатого рисунка на пояснице и улыбнулся. Паша сделал эту тату в салоне в Ставрополе полгода назад. Владу должно понравиться. Пашка еще не представал перед ним в таком ракурсе. Еще раз, крутанувшись перед зеркалом (он не мог не отметить, что немного похудел), он залез в ванну. Запах череды и розового масла успокаивал. Павел лег, откинул голову и закрыл глаза. Мысли становились в стройный ряд, и казалось, что появление изуродованного Максима ему только привиделось. Хорошо. Спасибо богам за то, что они сотворили мир, Пашку и травяные ванны.
Вдруг – всплеск воды, и тупая боль в паху буквально скрючила Пашу.
– Ну что, пидарок? Думал, сойдет тебе с рук?
Как он сюда попал?! Перед ванной стоял Владлен Маркович и левой рукой держал Пашку за яйца. В правой поблескивала опасная бритва.
– Ты кого развел, сука?!
– Влад, погоди! Я не пойму, о чем ты. – Паша пытался высвободить свою мошонку из цепкой руки Толстоганова. – Давай поговорим спокойно.
– Ты хочешь поговорить спокойно? Давай. Давай поговорим. – Влад разжал руку. Пашка облегченно вздохнул, хотя боль не прошла. Толстоганов вытер руку о полотенце, висевшее у раковины. Бритву он так и не убрал. Влад залез на стиральную машину.
– Я тебя слушаю, – тихо произнес Толстоганов.
«Что ему сказать? Владик, прости, мне нужна была квартира и машина?»
Яйца ныли.
– А ни хера ты мне не скажешь! – Владлен крутил перед лицом открытой бритвой. Он любовался бликами, пляшущими на отполированном лезвии. – А давай, Пашка, отрежем тебе яйца, а? На хера они тебе? А мне для коллекции сгодятся. Давай? – предложил Владлен, как будто просил его выбросить старую грязную рубаху.
Пашке показалось, что его гениталии, словно голова испуганной черепахи, спрятались в панцирь.
– Давай, Паша, – оскалился Владлен Маркович и спрыгнул с машинки. – Давай, пидарок. Чик, и все. Будешь писать, как девочка. Давай, сука, как живешь, так и будешь ссать!
Паша готов был уйти под воду, если б это помогло. Уйти и отсидеться там. Он чувствовал, что Влад взбешен.
– Ладно, – успокоившись, произнес Толстоганов. – Ладно. Ведь должен же быть какой-то выбор. Мы же живем в демократическом обществе.
– Да, да, – ожил Пашка. – Я отдам тебе все. Квартиру, машину. Все.
Толстоганов засмеялся.
– Это дерьмо материально. А я тебе предлагаю о душе подумать. Ты думаешь, в раю встречаются мальчики, писающие сидя? – Толстоганов снова засмеялся. Успокоившись, он произнес: – Я думаю, вряд ли. Все они горят в аду. В общем, так: либо ты помираешь как уставший от жизни мужик, – Влад провел бритвой в сантиметре от своего запястья, – либо сдохнешь, как позорный пидор. Пацаны поменяют тебя на барашка. Ну а дальше ты догадываешься, что с тобой сделают джигиты на кошаре. Они будут пускать тебя по кругу, пока твоя наколка на жопе не сотрется до кости.
«Откуда он узнал о тату? Откуда, черт возьми, он вообще узнал о том, что я его обманул?!»
– У тебя есть пять минут, – произнес Влад и бросил бритву в воду. Пашка подпрыгнул, подняв сноп брызг. Владлен засмеялся и вышел из ванной.
«Пять минут! Пять!» – билось в голове. То, что эти бандиты продадут его за пару шампуров шашлыка, Паша не сомневался. А там… Ему даже не хотелось думать, что будет там. Мужики, не обремененные умом, по нескольку месяцев живут на овчарне без женщин. Да там и овца за женщину сойдет, а тут такой подарок с тату на попе! Разорвут они тебе твою попу, Паша, задолго до того, как ты умрешь.
Рюмин вылез из ванны и, не вытираясь, подошел к окну в зале. Из него хорошо виден подъезд к дому. Так и есть. Стояло три «Хаммера»: один – Толстоганова, два других – его опричников. Вот из этих двух и выпорхнули пять человек в черных костюмах. Козаностра, блин. Не шутил Владлен Маркович. Пашка метнулся к дверям.
Как Влад попал в квартиру и вышел из нее? Паша стоял у двери и пялился на закрытую защелку
