жалеть. Это самое худшее лекарство.
– Почему же твой друг Аслан живет по-другому? У него свой дом, бизнес…
– Это тоже один Аслан, внешний. А внутри у него та же отметина, что у меня и всех, кто там родился. Красивый дом, бизнес, машина, успех – все внешнее. А внутри – раны, кровь, боль…
Он вздохнул и задумался.
– Вот ты говоришь, что тебе было бы интересно встретиться со мной в той жизни… Ну, когда не было войны. А я думаю вот о чем: кем бы стал я, все мы, кто жил там, если б не война? Интересный вопрос, правда?
Марта взглянула на Алексея с полным изумлением:
– Неужели для этого нужна война? Жили бы нормально, мирно, как живут все люди. Зачем война?
– Нет, ты меня не так поняла, Марта, – он взял ее за руку. – Я сам против войны. Не в том смысле.
– А в каком? – Марта никак не могла понять его.
– В каком?.. В одной мудрой книге сказано, что Бог очень ревнив, и Он может забрать у человека то, что ему дороже всего. У одного это – самые родные и близкие люди, у другого – дом, богатство, у третьего – родина. Забирает, чтобы проверить его сердце, его веру. Чтобы сердце не привязывалось ни к чему земному. Потому что рано или поздно мы все оставим и уйдем к Тому, Кто нас послал в эту жизнь. А кроме того…
Он на минуту задумался.
– Кроме того, быть может, такими испытаниями Бог зовет нас к Себе. Когда у нас все хорошо, гладко и сладко, мы не думаем о том, что однажды можем остаться ни с чем. Может, тебе это покажется диким, но за такую судьбу, как наша, надо не роптать, а благодарить Бога. Жизнь научила нас относиться к тому, что имеешь, проще, а в будущее смотреть спокойно. Потому что очень многое в этой жизни зависит совершенно не от нас. Когда долго живешь без средств к существованию, начинаешь ценить то немногое, что имеешь. Когда видишь смерть – начинаешь ценить чужую жизнь так же, как и свою. А когда побываешь в шкуре изгнанника – научишься прощать. Разве за такую судьбу надо жалеть? За нее надо благодарить Бога, потому что она посылается немногим…
– Альйоша, – Марта впервые назвала Алексея на чешский манер этим ласковым именем, – мне трудно понять все это. Я не верю в Бога, в жизнь после смерти. Мне трудно понять все, что было в твоей жизни. Я и свою понимаю плохо. Так кем есть пан Соколов: морковка, «шпаличек», яйцо или кофе?
– Ну, точно не «шпаличек», – рассмеялся Алексей. – И морковкой, вроде, тоже никогда не был.
Он ласково взглянул на Марту.
– Ты когда-нибудь читала Высоцкого?
– Высоцкого? – Марта попыталась вспомнить. – По-моему, он пел под гитару. Ваши русские солдаты любили его слушать. Но я этих песен не понимаю. Они слишком русские.
– Жаль. Он ведь не только пел, но и стихи хорошие писал. Хочешь, почитаю?
И, не дожидаясь ее согласия, начал:
Четыре года рыскал в море наш корсар,
В боях и штормах не поблекло наше знамя.
Мы научились штопать паруса,
И затыкать пробоины телами.
За нами гонится эскадра по пятам.
На море штиль и не избегнуть встречи.
Но нам сказал спокойно капитан:
– Еще не вечер, еще не вечер!..
– Ну как? – тихо спросил он Марту, внимательно слушавшую каждое слово.
– Я ж говорю, для меня это слишком русская поэзия, – грустно улыбнулась она. – Раз ты не морковка и не «шпаличек», то давай пить кофе.
И вышла на кухню. А Алексей, прикрыв глаза, продолжил тихо читать, помня это стихотворение наизусть:
На нас глядят в бинокли, в трубы сотни глаз,
И видят нас от дыма злых и серых,
Но никогда им не увидеть нас
Прикованными к веслам на галерах!..
Но нет! Им не послать его на дно –
Поможет океан, взвалив на плечи.
Ведь океан–то с нами заодно,
