И прав был капитан: еще не вечер!..
14
…Марта едва успевала за Алексеем, стараясь не упасть, то и дело спотыкаясь о рельсы, вывернутые шпалы. Они шли через железнодорожные пути, оставив за собой вокзал и прилегавшие к нему здания. Все было разрушено, исковеркано, искорежено, изрыто сотнями больших и маленьких воронок. Накануне в этом районе шли ожесточенные бои, и теперь, когда оборона была сломлена, вместе с передовыми войсками сюда дозволено было войти журналистам. Держась вместе и никуда не разбредаясь, чувствуя опасность, они делали свою работу: снимали, записывали впечатления бойцов. Над некогда крупной железнодорожной станцией, превращенной в груду руин, стелился дым от пожарищ, а в том направлении, куда Марту вел Алексей, дым клубился, пульсировал, вздымаясь над землей горячим дыханием совсем близкой войны.
– Альйоша, – жалобно простонала Марта, едва успевая за ним.
– Не хнычь! – он повернулся к ней в вполоборота и подал руку. – Это рядом. Я тут каждый камень, каждую кочку знаю.
Зачем они пошли сюда? Марта кляла себя за то, что согласилась пойти с Алексеем, оторвавшись от остальных репортеров, с которыми их привезли прямо на «броне» – в бронетранспортерах, еще накануне наступавших на огневые позиции. Алексею очень хотелось взглянуть на свой родной поселок, где он родился, где прошло его детство, где жили и росли близкие друзья. Быть совсем рядом, в нескольких сотнях метров – и не увидеть земли, в которую ты врос всей своей памятью… Это было слишком большим искушением, чтобы устоять перед ним.
– Мы успеем, – успокаивал он Марту, помогая пробираться через рытвины воронок и завалов. – Как ты не понимаешь? Это ведь ро–ди–на! Я только взгляну, одним глазочком, сделаю пару кадров – и бегом назад. Вот сейчас будет моя родная школа, потом наш родной парк, родная речка, а там…
Но ничего, кроме все тех же руин, пепелищ на их пути не было: ни школы, ни парка… Лишь руины, изрешеченные осколками и пулями стены разрушенных зданий, обгоревшие деревья, сгоревшие машины и военная техника.
Марта мельком успела разглядеть название улицы, превращенной в сплошные развалины, по которой они уже не шли, а почти бежали: «Боевая».
– Точное название, – усмехнулась она, глядя во все стороны.
– Да, здесь во время гражданской войны, сразу после революции, шли ожесточенные бои, – пояснил ей Алексей, на что Марта снова усмехнулась:
– Правда? А как будто было вчера. Тебе не кажется?
Алексей никак не отреагировал на шутку. Его память, которая была настроена на встречу с далеким детством, не хотела мириться с тем, что видели глаза. Память противилась этой правде – обугленной, дымящейся, взорванной, закатанной гусеницами танков.
– Сейчас, сейчас, – уже механически повторял Алексей, то и дело оглядываясь по сторонам, пытаясь восстановить в памяти то, что было на месте этих дымящихся руин и обломков, – еще немного… Сейчас будет мост…
Но моста тоже не было. Оба берега соединяли лишь несколько уцелевших металлических конструкций, по которым осторожно, чтобы не упасть в речку, переходили военные и беженцы, оставшиеся без крова. Марта хотела остановить Алексея, чтобы не ходить на ту сторону реки, где начинался его родной поселок, но по его взгляду – растерянному и беспомощному, лихорадочно искавшему хотя бы какую-нибудь зацепку для того, что хранила память – Марта поняла, что это бесполезно. Оставлять своего друга одного она тоже не решилась.
Марта вслед за Алексеем ступила на шаткие трубы, соединявшие берег, глянула вниз на несущиеся прямо под ногами мутные потоки реки – и у нее закружилась голова:
– Jezismarie! – прошептала она, ухватившись за руку Алексея.
– Сейчас, сейчас, – все так же механически повторял он, совершенно не глядя под ноги, а будучи устремлен туда, где его вот-вот ждала встреча с чем-то очень дорогим.
Но когда они дошли до конца переправы и поднялись наверх, их взору предстала печальная картина. От края до края, насколько мог охватить взгляд, расстилалась безжизненная пустыня, распаханная воронками и гусеницами: глубокие борозды тянулись во все стороны, пересекаясь, перечеркивая себя, сливаясь с линиями дорог, по которым тянулась военная техника. Лишь кое-где эта пустыня напоминала о том, что здесь еще недавно жили люди: остатки домов, построек, торчащие отовсюду балки, уже не державшие кров… Возле развалин возились люди, собирая все, что уцелело после бомбардировок, обстрелов и пожаров.
Марта стояла в шаге сзади Алексея, вместе с ним в ужасе глядя на раскинувшееся рукотворное опустошение. Марта не знала, не находила слов, чтобы хоть утешить своего друга.
