Франку Мейору: и Анис-китайку, и Кулон-китайку, и Челеби-китайку..
Гость восхищался, внимательно слушал объяснения Мичурина и все тщательно записывал.
— Китайка, самая зимовыносливая яблоня русской равнины, давно уже привлекала мое внимание, — рассказывал Мейору Мичурин. — Свойства культурного плодового дерева не были утрачены ею в самых суровых условиях нашего климата… Это и заставило меня избрать ее партнером для скрещиваний, для опыления пыльцой лучших южных сортов. По предположениям моим, Китайка — детище Азии, имя свое Китайка она носит не случайно… Объемное и весовое уменьшение под влиянием сурового климата было возмещено в ней исключительной морозостойкостью. Стало быть, нужно было только возродить смелой гибридизацией все ее лучшие исходные свойства. На этот путь я встал давно, и упорство мое, как видите, вознаграждено…
Но в особенный восторг привели гостя вишни и сливы Мичурина.
В благоговейном восхищении замер Франк Мейор перед мичуринской коллекцией косточковых. Он сам был специалистом по этой группе плодовых растений, энтузиастом косточковых, особенно упорным искателем именно этого подсемейства розоцветных.
Восторженные эпитеты не переставали сходить с его языка.
— Блестяще! Удивительно!
Немалое также восхищение американского гостя вызвал гибрид, полученный Мичуриным от скрещивания дикого американского персика Давида и горького миндаля русских степей — бобовника. Гибрид этот назывался Посредник. Посредник необходим был Мичурину как промежуточное звено между нескрещивающимися разновидностями персика.
Не дожидаясь возвращения в Америку, Франк Норрис Мейор послал в США департаменту земледелия восторженный отчет о мичуринских достижениях.
«Растения мистера Мичурина, — писал он в этом отчете, — поистине более ценны для Северных Штатов Америки, чем вся продукция Л. Бербанка. Моя экспедиция в Россию на поиски новых растительных форм пополнила наш северо-американский фонд безупречно морозостойкими культурами».
Кроме вишен и слив, долженствовавших обогатить США, Мейор вывез от Мичурина северный абрикос, который охарактеризовал в своем отчете словами:
— Это нечто изумительное…
Забрал он также замечательную мичуринскую черешню, холодостойкую айву, несколько сортов розы и гигантскую смородину.
Не устоял мистер Франк Норрис Мейор и еще перед одним соблазном. Он выпросил у «сэра Джона» той сладкой коричневой крупноплодной рябины, которую Мичурин до конца дней считал ценнейшим своим достижением.
— Сколько ее, рябины, на Руси, — повторял он часто людям, которые к нему приходили. — Просто немыслимо себе представить необъятные наши просторы без рябинового одеяния, а что в ней, в овражной этой рябине, людям проку. Только и есть, что ребята бусы себе делают из пунцовых, оранжевых ее ягод… А сколько радости было бы народу, если бы заменить всю эту рябину такой сладкой и крупноплодной. Лучшего памятника себе и не желал бы…
Много, много всего привез мистер Франк Норрис Мейор в Соединенные Штаты из среднерусского города Козлова. Немедленно по возвращении его атаковали корреспонденты газет, и тотчас пресса за океаном запестрела заметками о Мичурине.
«Все располагает в пользу Мичурина… — сообщал Франк Норрис Мейор своим соотечественникам, проводя сравнение между ним и Бербанком[39]. — В той мере, в какой у Л. Бербанка происхождение каждого сорта секретно, у м-ра Мичурина во всем царит полная ясность. Происхождение новых сортов полностью обозначается и описывается м-ром Мичуриным, и это является его огромным достоинством и преимуществом».
Целая февральская книжка американского журнала «Bulletin of imported plants» за 1912 год была посвящена огромной коллекции мичуринских гибридов, привезенных профессором Мейором в США.
Мейор предпослал описанию этой коллекции весьма высокую оценку трудов Мичурина:
«Весь представленный в коллекции материал чрезвычайно ценен и характеризует годы упорной, кропотливой работы м-ра И. В. Мичурина, произведенной им в Козлове. И. В. Мичурин ведет свою работу в местности значительно более северной, чем Л. Бербанк, и, следовательно, его растения гораздо более удивительны.
В настоящее время он добивается осеверения персика, проводя гибридизацию своего Amygdalus Hybrida (Посредника) с сортом Эльберта и другими.
Полученные таким образом растения достигли уже двухлетнего возраста.
Кроме того, м-р Мичурин ведет большую работу по гибридизации груш, и, повидимому, ему удалось получить действительно ценные формы, способные переносить наиболее суровые холода. Яблоневые его гибриды также весьма хороши. Он имеет еще гибриды между дикой карликовой вишней (Primus prostrata), аборигеном Ирана, Кашмира и Средиземного моря, с одной стороны, и терном (Prunus spinosa) — с другой, а также между терносливой и терном.
Попутно м-р Мичурин работал по гибридизаций американской садовой и дикорастущей северной русской ежевики и получил прекрасные вариететы. В работе по гибридизации американских и кавказских сортов винограда он получил новые растения, причем гибрид И. В. Мичурина Vitis vinifera × Vitis Riparia весьма крупноплоден и вынослив к холодам.
Вид, в каком мне был показан м-ром Мичуриным его сад, свидетельствовал о значительном перевесе научно-экспериментальной в нем работы над соображениями рентабельности, и с сожалением приходится отметить, что если бы с И. В. Мичуриным что-нибудь внезапно случилось, огромные ценные материалы его сада могли бы безвозвратно погибнуть»[40].
Так оценивал американский ботаник работу русского садовода из захолустного Козлова. Конечно, оценка эта не могла остаться незамеченной.
Мичурин стал известен миру как гениальный оригинатор в области растениеводства и новатор в биологической науке. Даже иностранные академии начали присылать к нему своих представителей.
Понимание выдающейся роли Мичурина в науке и в области практического плодоводства дошло, наконец, и до царского правительства России.
Царское правительство устыдилось, наконец, своего равнодушия и невежества в отношении замечательного отечественного ученого.
В феврале 1912 года Ивану Владимировичу был прислан по царскому указу имперский орден Анны III степени и особый знак отличия — «Зеленый Крест» — «За преуспеяния в сельском хозяйстве».
Вскоре после возвращения профессора Мейора в США Ивану Владимировичу пришло официальное предложение из Вашингтона переселиться в Америку со всеми деревьями и сеянцами. Подписано было это предложение Д. Ферчайльдом, одним из директоров департамента земледелия США.
Целый пароход предоставляло ему правительство Соединенных Штатов для переезда и восемь тысяч долларов в год чистого жалованья, не считая текущих расходов по работам.
Но это Ивана Владимировича не соблазнило. Он не мог оставить родину и поехать на чужбину. На приглашение США Мичурин ответил вежливым, но категорическим отказом.
«Причин для отказа у меня много, — писал он. — Во-первых, я всю свою жизнь работаю над осеверением южных плодовых. Вы же предлагаете мне самому на юг ехать… Я должен довести до конца все свои опыты в тех самых условиях, в каких они начаты. Во-вторых, я давно знаю, что акклиматизация растений простой пересадкой из родной стороны в чужую результатов не дает… Наверно, это и к людям относится. Все свои силы я отдал на обогащение садов своей родины улучшенным ассортиментом плодовых растений, и задачу эту должен выполнить до конца…»
Попрежнему далеко не все гости удостаивались чести быть допущенными в питомник Мичурина.
Попасть за решетку сада, внутрь необыкновенного питомника было нелегко даже и для высокопоставленных особ.
Когда царское правительство узнало о приглашении Мичурина в Соединенные Штаты, это произвело в правительственных кругах немалое впечатление.
Решено было послать в город Козлов довольно высокое лицо, почти в том же ранге, что и директор департамента земледелия Крюков, — действительного статского советника Салова, с двоякой целью:
