ему этого. Хотя так просто: выйти из-за стола, где пируют пьяные псари, через четверть часа вернуться и выпить с ними за здоровье какого-нибудь Догоняя! Вся псарня поклянется, что лорд невиновен! Постойте, не возражайте, номер следующий – леди Мэри. Леди Мэри имела и повод, и возможность отравить леди Лауру. Да, вы говорите, что корень ей понадобился для энвольтования. Допускаю, что если корень был в виде человеческой фигуры, то это вполне возможно. Но дали-то ей это зловредное растение не вы, добрый сэр, а какая-то старая ирландка! Возможно, она и растолковала, как этим корнем пользоваться. Есть ли третий подозреваемый?
– Вы неправы, леди, и я не знаю, как вам это объяснить, – сказал юноша.
– Ну, раз я неправа, то остается только привидение! – обиженно воскликнула Люс. – Скажите, добрый сэр, какое у вас в замке водится привидение?
Юный лорд остолбенел – он еще не понимал связи между убийцей леди Лауры и привидениями Блокхед-холла.
– Может, у вас тут есть Белая дама, которая предупреждает о несчастьях? Или Коричневая дама, которую подло убили, и теперь она перед дождем ходит с кровавым кинжалом по местам своей боевой славы? Или еще какая-нибудь Зеленая дама?
– У нас есть Старуха Мэгги… то есть, это мы ее так зовем. Говорят, она клад охраняет, – совершенно серьезно сказал юноша. – Только все никак не решит, кому его показать. Она кастеляна, Николаса Дженкинса, полночи вдоль стены водила, там, где мост. А стена внизу кустами заросла, он весь ободрался и в конце концов прямо в ров свалился. А Старуха Мэгги исчезла.
– Как она выглядит? – поинтересовалась Люс, надо признаться – с некоторой надеждой.
– Старуха как старуха – в широком платье, с головной повязкой. Говорят, что когда открывает рот и пытается что-то объяснить, видно, что беззубая. Только она против леди Лауры ничего не имела. Скорее уж против брата – он всегда над ней насмехался, особенно когда Николаса Дженкинса в бочке полоскали.
– А нет ли у нее светящейся палочки?
– Палочки – это у фей, – улыбнулся юный лорд. – Как было бы хорошо, если бы и меня увела фея…
– И вас? А кого она уже уводила?
– Томаса-рифмача. Был такой поэт, то у одного лорда зазимует, то у другого. И пропал. Говорят, он прожил у феи в зеленом холме семь лет и писал для нее стихи.
– И вы бы согласились семь лет жить с язычницей? – задала Люс вовсе уж провокационный вопрос.
– С прекрасной язычницей? – юноша задумался. – Знаете, когда я с донжона гляжу на закат, то иногда вижу фей. Они проносятся по небу на своих боевых конях, в длинных плащах, и машут мне, и зовут за собой. Скачут шесть фей на шести жеребцах, а седьмого ведут в поводу, и он скачет последним, без всадника. Это бывает, когда солнце уже почти опустилось и дует северный ветер. Они что – скрываются от северного ветра?
– Нет, они просто делают круг, объезжают графство и опять возвращаются на север, – объяснила Люс, как малому ребенку. – Феи ни от кого не скрываются…
Тут вдруг юноша отступил на несколько шагов, оказавшись у противоположного края площадки, и его темные глаза стали совершенно круглыми.
– Вы – феи? – с сумасшедшей надеждой спросил он. – Ты действительно фея? И Марианна? Я же сразу должен был догадаться!
– Простите, добрый сэр, я – перелетная пташка, – развела руками Люс. – А фею вы, возможно, увидите этой ночью. Только сдается мне, что это будет недобрая фея.
– Почему, леди?
– Скажите-ка, добрый сэр, в Блокхед-холле никогда не появлялось привидение с лицом, закрытым капюшоном, и со светящейся палочкой в руке? Привидение в длинном плаще и со свисающими из-под капюшона длинными волосами? Припомните-ка!
– Нет, – уверенно сказал юноша, – такого у нас нет. Вот Старуха Мэгги – есть, ее многие видели.
– Однако прошлой ночью привидение с палочкой встретили сразу два человека – братец Тук и Марианна.
– Чей это братец? – удивился юный лорд. – У нас в замке такого нет.
– Это его в Шервудском лесу называют братцем Туком. А как его величают в аббатстве за рекой, я не знаю. Может быть, брат Пафсикакий. А может, и еще почище.
– А что же делал этот добрый брат, которого так хорошо знают в Шервудском лесу, ночью в Блокхед- холле?
– Да ночевал он в Блокхед-холле, и ничего больше! – быстро ответила Люс. – Он видел, как буквально из стены появилась фигура с палочкой. А зная, сколько у вас тут тайных ходов… Потом это привидение вошло в ваши покои, добрый сэр, а там устроили на ночь Марианну. И она тоже видела это привидение.
– Что же привидению понадобилось в моих покоях? – спросил озадаченный юный лорд.
– Оно копалось в книгах и вытаскивало из них листочки, – честно доложила Люс. – Согласитесь, добрый сэр, не каждое привидение поднимет ваши фолианты. Но постойте, это еще не все! Марианна с перепугу решила искать спасения в покоях у леди Лауры! И там-то она видела убийцу!
– Что же она не сказала? – взвился поэт.
– А на каком таком языке? Убийца примерно в таком же наряде, как привидение, принес в спальню леди кувшинчик и налил какой-то отравы в питье, приготовленное у постели. Марианна разглядела только два кольца, о которых мы уже говорили, и высокие парчовые манжеты. Убийца нес то ли свечу, то ли плошку с фитилем, этого я не скажу, потому что не знаю. Я полагаю, привидение с палочкой и привидение с кувшинчиком – одно и то же лицо. И никакое оно, если вдуматься, не привидение…
– Но это не мой брат и не леди Мэри.
– Пусть так. Но кто же тогда? Кто в замке Блокхед-холл может щеголять в драгоценных перстнях и парчовых манжетах? Может быть, это не знатная леди, а женщина попроще? Ведь даже прачки и судомойки не всегда ходят в лохмотьях. Есть же и у них праздничные наряды?
– Странно вы рассуждаете, леди, – сыскной азарт охватил наконец и юного лорда. – Весь день прачка будет суетиться в грязной юбке, а настанет ночь – она переоденется в праздничное платье и пойдет отравлять леди! Нет, та женщина привыкла носить наряды и драгоценности. Ей и в голову не пришло одеться перед отравлением попроще, потому что она не знает, как это – одеваться проще!
– А вы разбираетесь в женщинах, добрый сэр! – воскликнула Люс. – Богатая женщина никогда не поймет ту, у которой всего одно нарядное платье. Идем дальше! Может ли быть такое, что эта женщина не живет в Блокхед-холле, а просто ночью сюда пробралась? Есть такой ход?
– Ходов – два, – отвечал сэр Эдуард. – По меньшей мере два. Один ведет из покоев леди, и снаружи открыть его невозможно.
– Значит, это ход, о котором говорил братец Тук.
– Если Господь освободит меня из рук разбойников, я спрошу у отца настоятеля, что это за всезнающий братец завелся у него в обители, – как можно грознее пообещал сэр Эдуард. – Есть и второй ход – из погреба. Там даже не ход, а целая подземная галерея, можно коней выводить. Этот ход заканчивается в пещере под обрывом. Чтобы снаружи добраться до него, нужно переплыть реку. Если отравительница пришла этим ходом, то у нее был сообщник в замке, который впустил ее, и еще один – который на лодке подвез ее к пещере.
– А может, это один и тот же человек, – предположила Люс.
Тут в задумчивом поэте проснулась кровь деда-крестоносца и еще более воинственных предков, среди которых были, кстати, и бешеные викинги-берсеркеры.
– Пр-р-р-редатель? – зарычал он, сжимая кулаки. – Своими руками!… Вот так!…
И он сделал красноречивый жест – жест великана, сворачивающего шею мерзкому гному.
Люс с трудом удержалась от смеха. Нельзя показывать такие глупости прославленной А-Гард, которую много чему обучили в Японии «цветы смерти».
– Это кто-то из свиты лорда, возможно, из его псарей или даже из конюхов, – торопливо сказала она, чтобы настроиться на серьезный лад. – Допустим, лорд Блокхед в эту ночь честно напился и заснул. И его еле добудились ранним утром. А ведь с ним были только его верные псари!
– Хорошо если их было только двое – женщина и один сообщник, – приходя в себя, ответил юноша. – А
