волос из-под капюшона, приметные перстни на руке, державшей светильник, и еще приметные парчовые манжеты.
– Что за перстни? – поинтересовался старый крестоносец.
– Большой рубин грубой огранки и огромный изумруд. Моя сестра разбирается в камнях. Там, где она жила раньше, у нее были драгоченные камни, – тут уж Люс не могла упрекнуть себя во вранье.
– Большой рубин есть у моего глубокоуважаемого родственника сэра Эдгара, – и леди Гвендолен поклонилась лорду Блокхеду. Больше она не сказала ни слова, но и так было ясно – она, как и Люс, считала, что мужчина вполне может накинуть на плечи дамский плащ с большим капюшоном.
– У меня его больше нет, – немедленно отвечал лорд Блокхед. – я его куда-то засунул. Или потерял.
– Очень убедительно! – воскликнула леди Гвендолен. – Вы так говорите о фамильной реликвии, как будто это грязная медяшка!
– Но у меня его нет, – в доказательство лорд выставил на общее обозрение обе руки.
– Перстня с изумрудом я тут тоже не вижу, – сказала Люс леди Гвендолен. – постарайтесь вспомнить, куда вы подевали свой приметный перстень… – она собралась с силами и яростно завершила фразу: – добрый сэр!
– Не помню! – отрубил лорд.
– Мужчина так упирается только в случае, если подарил перстень замужней леди, – заметил сэр Арчибальд. – А среди присутствующих леди замужем только одна – и это моя собственная жена, господа.
Леди Мэри лишилась голоса, но зато леди Алиса мужественно встала на ее защиту.
– Леди Мэри всю ночь провела в одной постели со мной!
– Кто еще может это подтвердить? – спросил старый крестоносец. – Я-то немало выпил и повалился на ложе глубоко заполночь.
– Это не довод, добрый сэр, – прервала его Люс. – У вас есть другие доводы?
– Моя супруга спит и видит, как бы избавиться от меня и стать женой кого-нибудь другого, – заявил сэр Арчибальд. – Если я во благовременье помру, лучшее, что она может придумать – это стать леди Блокхед. А если ей еще удастся меня надуть и родить младенца, то она останется очень богатой вдовой, так что лорду Блокхеду жаловаться на приданое не придется.
– Да я и пальцем не прикоснусь к леди Мэри! – довольно неубедительно вскричал лорд Блокхед.
– Только четыре женщины из находящихся в замке настолько привыкли к парчовым манжетам, что не снимут их, идя на преступление, – сказала Люс. – Покажите ваши манжеты, леди Мэри и леди Алиса!
– Ну! – зарычал сэр Арчибальд.
– Парчовые, – заметила леди Кэтрин. – И у меня тоже. Но меня той ночью в Блокхед-холле не было. Я приехала только днем.
– Я не виновата! – завопила леди Мэри. – Вы на меня напраслину возводите, супруг мой!
– Леди Алиса, поклянись на распятии, что твоя сестра провела всю ночь в одной постели с тобой! – сурово потребовал старый крестоносец.
Леди Алиса встала, протянула руку к висящему на стене деревянному распятию, но не сказала ни слова.
– Клянись! – закричали уже оба лорда, а молчавший, как статуя, юный поэт зажал себе руками уши. все это было для него невыносимо.
– Значит, леди Мэри ночью вставала и куда-то выходила, – подвела итог Люс. – Мне пришлось случайно услышать разговор этих двух леди. Одна из них действительно проявляет большой интерес к лорду Блокхеду…
Тут леди Мэри и леди Алиса, выскочив из-за стола, упали в ноги Люс.
– Вы губите нас! – укоризненно обратилась к ней леди Алиса. – Да, леди Мэри ненадолго выходила из спальни. Но я клянусь, что она не виновата в смерти леди Лауры! Клянусь на распятии!
– Вы знаете, где она была? – спросила Люс.
– Да, знаю.
– Скажите. И поклянитесь!
– Она всего-навсего была в оконной амбразуре, возле открытого окна, на подоконнике! Клянусь на распятии!
– В оконной амбразуре? – заподозрив неладное, переспросила Люс. – А что же это за окно?
– Это одно из двух окон коридора, который соединяет южное и западное крыло замка, – твердо сказала леди Алиса. – Мэри, поклянись на распятии, что ты была всего лишь у открытого окна!
– Клянусь – я была у того окна! – подтвердила леди Мэри. – Мне стало душно, я вышла подышать воздухом…
– И находились там довольно долго? – уже понимая, в чем заключается алиби леди Мэри, поинтересовалась Люс.
– Ну да, довольно долго!
– И амбразура была настолько глубока, чьто даже если бы там стояли или сидели на подоконнике два человека, из коридора их бы никто не приметил?
– Да, настолько глубока, – сказала леди Мэри.
– Ваше счастье, леди, что вы приятно провели время в этой амбразуре… – Люс вспомнила, как братец Тук крался по коридору, выставив вперед рукоять меча, и ей стало весело. – Сэр Арчибальд, у меня есть доказательства невинности вашей супруги. В замке провел ночь один монах из соседней обители. Он видел леди, и при необходимости он ее опознает. Я только и вообразить не могла, что это окажется леди Мэри.
– Видел?! – ахнули обе проказницы.
– Видел и слышал, – безжалостно подтвердила Люс. – Итак, что получается? Леди Мэри преступления не совершала. Леди Алиса тоже – она ждала леди Мэри в спальне… или у дверей спальни…
Люс подумала, что леди Алиса могла быть еще ближе к треклятой оконной амбразуре. Должен же был кто-то стоять на часах, пока супруга крестоносца добывала ему будущего наследника! И еще Люс решила позднее допытаться у обеих леди, кто оказался случайным счастливчиком.
– Леди Гвендолен тоже не стала бы убивать леди Лауру, – продолжала Люс. – Насколько я понимаю, они с лордом еле терпят друг друга. Она бы уж скорее позаботилась о лорде Блокхеде!
– Это уж точно! – добавил лорд.
– Согласитесь, сэр Эдгар, что леди Гвендолен живет в Блокхед-холле только из вашей милости, и вскоре вы постараетесь отправить ее куда-нибудь подальше? – вполне любезно спросила Люс.
– Чем дальше – тем лучше, – подтвердил лорд. – Но к чему ты клонишь?
– Получается, что единственная женщина, которая могла отравить леди Лауру – это леди Кэтрин. Или же это – вы сами… добрый сэр!
Люс указала рукой на леди Кэтрин. Та вскочила.
– Да, эта женщина! – повторила Люс. – Она подлила леди в ночное питье отравы! Кувшинчик, в котором была отрава, должно быть, до сих пор лежит в каморке возле конюшни, где эта леди пряталась. Пусть слуги сходят и найдут его! И пусть ученые монахи посмотрят, что осталось в кувшинчике, и скажут, какой это был яд! И когда ты убедишься в ее вине, то отпустишь мою сестру!
– Сперва я велю своим людям пристрелить тебя, как бешеную собаку! – рявкнул лорд Блокхед.
Услышав это ласковое обещание, Мэй соскочила со стола и сделала два неуловимых пасса руками перед носами подскочивших к ней стражников. Обалдевшие стражники шарахнулись, а Мэй скользнула между ними и как будто растаяла.
– Пусть стреляют! – гордо сказала Люс. – Все равно твой брат знает правду! А брата ты не пристрелишь!
Леди Кэтрин улыбнулась так, что судьба юного лорда обозначилась перед внутренним взором Люс, как на ладони…
– Разве ты не слышишь, благородный лорд, что на меня клевещут? – громко спросила эта весьма хладнокровная леди. – Почему же лучники еще не стреляют?
– Молодцы, а ну, пристрелите-ка… – скомандовал было сэр Эдгар и вдруг захрипел, а все в трапезной
