– Ваш адрес!
– Московская, тринадцать-а, – уныло признался Игорь. – Подъезжать лучше по Казарменной, там весь перекресток разрыли.
– Знаю.
Бояринов несомненно провел несколько бессонных ночей. Может, и все пять. Сухое, породистое лицо соблюдало достоинство, но Игорь знал, когда лица так вот обтягивает кожей, когда человек так яростно смотрит перед собой, чтобы не расслабились и не опустились веки.
– Почему вы решили, что она у меня?
– Она вам звонила.
– Из дому?
– Да. Жена слышала. Мы потом поняли, что это – вам.
– А разве я ответил ей – мол, приходи?
– Вас дома не было. А потом она быстро собралась и ушла.
– Из-за чего хоть скандал вышел? – недаром, ох, недаром Игоря учили на педагога. По бабкиным сведениям, Маргарита звонила допоздна. Если девчонка на ночь глядя собирается и уходит – значит, собралась проучить родителей…
– Пальто ей длинное понадобилось. Она себе присмотрела. А у нас деньги на другое отложены, – объяснил Бояринов. – Ну, они с женой и сцепились.
Эти склоки Игорь тоже знал. Великовозрастное дитя клянется, что ни копейки более у жмотов не возьмет, лучше удавится… Стоп!
Очень нехорошая мысль промелькнула в голове у Игоря, которому Вася время от времени сообщал новости с проспекта Падших Бабцов.
– Что она сказала, когда уходила? – быстро спросил Игорь.
– Ну, что… Что больше не вернется, что сама на жизнь зарабатывать будет. Ну, девчонка же! Жена ее избаловала – то косметический набор, то колготки за триста!
– Что о-на ска-за-ла?! – более чем внятно прорычал Игорь.
– Что жить с нами не будет… – Бояринов даже отшатнулся от своего безумного пассажира.
– Где жить и работать собирается – ска-за-ла?
– Да что она могла сказать! На проспекте, говорит, всем места хватит!
– Поехали! – распорядился Игорь. – Прямо! А на Малой Артиллерийской свернуть!
– Куда это свернуть?
– В ментовку!
– Это еще зачем?
– А затем, что если Маргариту действительно понесло на проспект, то ее могли замести и в триппер- клуб на проверку сдать! Там же теперь дважды в неделю рейды проводят! – Игоря трясло и от жуткой перспективы – вызволять Маргариту из вендиспансера, и от угрызений совести – надо же, девчонка попала в беду, искала его, а он, кретин, с Васькой Горчаковым винищем упивался!
– Нет уж! Вы мне лапшу на уши не вешайте! – воскликнул Бояринов. – Маргарита у вас! Вот сейчас поедем – и я ее оттуда заберу!
– Хорошо! – так же громко отвечал Игорь. – А когда вы увидите, что ее там нет, мы вместе позвоним в милицию и узнаем, проводился ли тогда на проспекте рейд! А если проводился – мы поедем в триппер-клуб вытаскивать оттуда Маргариту!
– Вы что, с ума сошли? Вы считаете, что моя дочь действительно может ночью выйти на проспект? – Бояринов, очевидно, все еще не понимал всей мерзости проблемы.
Правильный мужик был убежден, что ему удалось воспитать не менее правильное дитя…
– Может, – сказал Игорь. – Потому что ее одноклассницы – могут. И хвастаются этим! В ее классе четыре девчонки регулярно подрабатывают на проспекте. Вам назвать имена? А остальные одиннадцать – им завидуют!
Бояринов помотал головой, а в его глазах читалось: мужик, если ты сию минуту не заткнешься, я вытащу тебя из машины и заеду в морду!
Игорь же смотрел на Бояринова с тихой ненавистью.
Каким идиотом нужно быть, чтобы спровоцировать единственную дочь на побег из дому?!. Каким идиотом нужно быть, чтобы полагать, будто девчонка живет в идеальном пространстве…
Она сказала – на проспекте всем места хватит. Видимо, четыре одноклассницы не похвастались ей самым главным – как раз места на проспекте поделены, оценены, являются предметом купли и продажи…
Бабушка отключила телефон около полуночи. Ну, в одиннадцать…
Игорь потер рукой лоб и понял, что с ним произошло обычное – от волнения выскочили, да что выскочили – выстрелили крупные капли пота.
Что там рассказывал Васька про рейды?
И, как на грех, именно той ночью!…
Так, сказал себе Игорь, так, сосредоточься. Васька дразнился – что, мол, поедем на проспект, снимем девочек? Васька валял дурака, потом сказал, что сегодня-то как раз и замести могут, а потом растолковал расписание работы проспекта, которое нигде не вывешивалось и не публиковалось, однако все его знали.
Первая смена выходила часов в восемь-девять, свеженькая. И тут же на проспекте появлялись медленные машины. Они притормаживали, дверцы распахивались, изнутри раздавался свист или щелчок пальцами. Сопровождавшая девчонок неприметная охрана вступала в стремительные переговоры.
В течение часа или даже полутора часов лучших разбирали и развозили, после чего наступало затишье. К одиннадцати проспект оживал. Вторая смена околачивалась там чуть ли не до рассвета. Возвращались те, кто честно отработал первую смену, выходили бесхозные одиночки, полагая, что в темноте их не заметят конкурентки и не дадут знать своей охране. Где-то около полуночи проводились милицейские рейды.
– У них же там тоже своя иерархия, – сказал Васька. – Которые посолиднее, ночью на проспекте не околачиваются, они по барам сидят, там все прикормлено. А вторая смена – это и есть самый опасный контингент. В смысле триппера.
Значит, если Маргарита кинулась на проспект, то успела туда очень вовремя…
А после такой радости, как ночь в триппер-клубе, она уж точно домой идти не захочет – к тем, по чьей милости туда попала.
– У вас мобилка есть? – спросил Игорь. – Я позвоню в городское управление милиции, у меня там друг работает. Может, что-нибудь узнаю…
– Какая милиция? Вы мне зубы не заговаривайте!
Очевидно, Бояринова заколодило.
– Мобилку дайте!
Он действительно собирался потребовать, чтобы следователь Горчаков немедленно бросил все дела и понесся вызволять Маргариту оттуда, куда ее упекли во время рейда.
Нервы у Игоря были на таком взводе, что, того гляди, вовсе порвутся. И его подсознание уже искало способа сбить это напряжение, и оно, подсознание, притаилось за изгибом какой-то из Игоревых извилин со спасительным склерозом наготове.
Потому-то, когда Игорь услышал Васин голос, то немедленно забыл о самом болезненном для себя деле, но вспомнил, что имеет сообщить очень важную вещь. Можно сказать, вещь государственного значения.
– Васька! – заорал он – Я инкуба видел!
Бояринов шарахнулся, а Игорь продолжал вопить, едва ли не задыхаясь от гордости за то, что наконец-то и от него есть польза для следствия:
– Лети мухой к улице Верещагина!… Там люди видели, куда он пошел!… Возле сэкондхэндовской лавочки!
– Ты где? – раздалось в трубке. – Там, что ли? Торчи, как столб, и жди меня!
– Есть! – прямо-таки взвизгнул Игорь.
– Сперва – милиция, потом – инкуб, что дальше? – если бы взгляд Бояринова имел температуру, то от
