я увидел бабулю в халате.
Она собирала в крупные складки развешенную поперек всей прихожей свежевыстиранную портьеру из синтетического бархата. Вторая висела на параллельно натянутой веревке. Человека, входящего впотьмах, и должно было занести как раз между здоровенными и тяжелыми мокрыми полотнищами.
– Сколько же можно пыль копить? – оправдывалась бабуля. – Я уже давно запланировала!…
– Вот и собралась… – пробормотал я, спасенный, но еще не способный воспрять к новой жизни. Ну да, бабуля уже полгода долбит про эти окаянные портьеры. Угораздило же ее взяться за стирку, когда вся городская нечисть активизировалась!
Купание в портьерах подействовало на меня вразумляюще – я понял, как вызволить с Базы хронодесанта свою сумку.
Исходя из того, что нечисть по ночам колобродит, а по утрам отсыпается, я встал довольно рано и поехал в тир – искать Сафари. Пришлось обождать – но, когда он явился, проблема решилась стремительно. Сафари позвонил какому-то Аэглору и велел ему послать Хольгера с Фродо на Базу за сумкой. Я пытался компенсировать затраты на транспорт, но когда Хольгер прибыл с сумкой не просто на джипе, и даже не на навороченном джипе, а на расписанном вручную всякой средневековой символикой, я понял, что ролевушную тусовку умом не понять и деньгами не измерить. Такая вот роспись стоила не менее десяти долларов за квадратный дециметр…
Как быть дальше – я попросту не знал.
Очевидно, жизнь продолжалась. Следовало сдавать снимки в редакции, делать новые. покупать и читать книги, трижды в день питаться. Если Васька захочет – сам меня найдет!
И я несколько дней прожил такой вот растительной жизнью, возможно, неделю, а может, и полторы, или даже месяц, – я ведь теперь измеряю время не календарем, а графиком работы шести бухгалтерий, где получаю гонорары…
И с каждым днем я все яснее понимал, что эта жизнь – какая-то не моя. Нельзя, чтобы все дни были одинаковые! Нельзя, чтобы от этих дней оставались лишь пластиковые папки с карманами, в которых копился фотоархив! Нельзя, чтобы менялись кадры в объективе, и ничего более!
Если быть совсем честным – нельзя и без надежды, что вот еще пройдет два года, Маргарите исполнится восемнадцать…
И нельзя, будь я неладен, в полном душевном раздрае повторять, как попугай – dum spiro, spero!
Нужно что-то другое!
Глава шестая.
Следователь Горчаков находит папочку!
– Слыхал? – налетел на Васю стажер Уфимский. – Какой скандал в «Джунглях»?!
Физиономия у стажера была такая, как будто скандал развернул всю биографию страны России в нужном направлении.
– Который по счету? – осведомился Вася.
– Ну!… – Уфимский сгорал от нетерпения развеселить старшего коллегу.
«Джунгли» – это было такое место, где рейды по отлову наркоманов следовало проводить каждый вечер – свеженького улова хватило бы на кучу отчетов. Вася неоднократно добирался до самого высокого начальства и требовал закрыть этот притон. И вот, не прошло и пяти лет, притон закрыли. Случилось это две недели назад, и владельцы «Джунглей» только-только освободили помещение от мебели, а вывеску снимать, похоже, вообще не собирались.
Эта вывеска изображала Африку в духе Корнея Чуковского, там впритирку скалились на пешеходов обезьяна, слон, удав, крокодил и, кажется, носорог. Малые дети не могли равнодушно проехать мимо в своих нарядных колясочках…
И Вася, с одной стороны, полагал, что скандал не то что может быть связан, а просто обязан быть связан с наркотой, но с другой стороны – слишком веселая рожа была у стажера.
– Ну? – переспросил Вася.
– Ты Гришку помнишь?
– Помню наркомана! Помню алкоголика!
– Как ты думаешь, куда они его подевали?
– А куда его можно было подевать? В зоопарк, наверно, сдали.
– Возьмет его зоопарк, как же!
– А в самом деле…
Вася задумался – кому в городе нужен крокодил-трехлетка, приобретенный в качестве живого инвентаря еще совсем крохотным и выросший в «Джунглях» под вой современной музыки?
Самая прелесть ситуации была в том, что Гришку посадили на колесо. Посетители, балуясь, кидали в террариум таблетки, а неразумная рептилия честно их глотала. Опять же, пиво. Хотя в террариуме полагалось соблюдать какую-то разумную сырость, но бывали дни, когда крокодил плескался и чуть ли не плавал в «Пауланере».
– Ну так вот! – Уфимский торжествовал. – Я сам сегодня утром допрашивал дядю Синявского! Он показал…
Тут лицо стажера сделалось скучным и он заговорил казенным голосом, чему научился с большим трудом.
– … он показал, что неоднократно давал объявления о продаже крокодила, связывался с зоопарком, но желающих не нашлось. Предъявил квитанции об оплате объявлений и сами газеты с объявлениями. Поскольку помещение полагалось срочно освободить, он перевез террариум с крокодилом в Дом колхозника…
– Куда-а-а??? – в бурной истории этого здания только живых крокодилов недоставало…
– В Дом колхозника! Там же бомбоубежище внизу! – Уфимский перешел на нормальный голос. – Перевозил ночью, чтобы никого не переполошить.
– Так. Крокодила – в бомбоубежище, – уточнил Вася. – На каком основании?
– На основании дачи взятки завхозу Петракову Алексею Степановичу! – отрапортовал Уфимский вполне казенно и продолжал по-человечески. – Этот деятель заплатил Петракову, чтобы тот приютил Гришку и ухаживал за ним, пока другого варианта не найдется. А в бомбоубежище давным-давно склад всякой старой рухляди. Там не токмо что крокодила – мамонта спрятать можно. Ну и вот – Гришка как-то опрокинул террариум и выбрался на свободу!
Вообразив, что может натворить крокодил в здании, где помещается чуть ли не сотня офисов, Вася без всякой подсказки расхохотался.
– Первым делом нагадил с перепугу так, что в бомбоубежище не войти! Ну, не продохнуть! – Уфимский и от этого безобразия был в восторге. – И перевернул там все вверх дном! А потом вылез из бомбоубежища…
– Погоди, погоди! Оно у них что же, не запертое стоит? – Вася насторожился.
– Ну, тут такое дело… – Уфимский скорчил рожу, по которой, и не слушая речей, можно было понять – дело-то темное… – Петраков клянется и божится, что крокодила запер. Ключей у него от этого помещения три, но, Василий Федорович, ключи совсем довоенные! Может, их на самом деле и больше, только Петраков об этом не знает. Я думаю, какая-то парочка забралась туда в поисках…
– Романтики! – весомо сказал Вася. После странной сценки в «Гербалайфе» он как-то болезненно стал относиться к сексуальным вопросам.
– И они нечаянно выпустили крокодила…
– И сами этого не заметили?
– Может, забыли изнутри запереться? В общем, он вылез на пожарную лестницу и пополз наверх.
– Пожарная лестница была не заперта?
– Выходит, что так. И приполз он в пищеблок!
Уфимский сделал паузу, чтобы Вася имел возможность спокойно вообразить переполох на кухне, отсмеяться и успокоиться. Но мрачен был следователь Горчаков, ох, мрачен…
– И все оттуда выскочили, дверь захлопнули и пожарных вызвали. Пожарные приехали, с зоопарком связались… – уныло стал перечислять дальнейшие события обиженный стажер. – Его пока туда увезли, потом дядя Синявский заберет… Вот так…
