Тут откуда-то сверху раздались выстрелы.
– Мать честная, Богородица лесная, они ж еще брыкаются! – возмутился Архаров.
– Архаров! – откуда-то завопил Левушка. – Он в стенку ушел!
И точно – когда он, заставляя князя отступать, в какую-то несчастливую минуту позволил ему прижаться спиной к стенке, там отошла панель и Горелов-копыто исчез, панель же встала на место.
– Далеко не уйдет! – утешил его Архаров. – Он в подземный ход подался! А там Шварц с молодцами!
– Я здесь, – сказал, возникая в арке между двумя помещениями анфилады, Шварц. – Я пребываю в беспокойстве, как бы в суете мазурики не погубили одного из главнейших доказательств их вины. Тимофей! Иванов!
Архаровцы подтащили к обер-полицмейстеру кавалера де Ларжильера со связанными за спиной руками.
– Прелестно, – сказал Архаров. – Ларжильер, Перрен и этот, де Берни… Так, Сашка? Осталось изловить еще двух – и дело, почитай, сделано. Да еще того проклятого волосочеса Франсуа и князя-копыто!
– Не совсем, – возразил Шварц. – Клаварош! Надобно узнать, где эти господа хранят все свои важные бумаги и казну. Переведи ему – только чистосердечное признание облегчит его скорбную участь.
Клаварош подошел и обратился к французу с короткой речью. Тот выругался, но, получив от Клавароша сдачи той же монетой, несколько погрустнел. Клаварош еще добавил, де Ларжильер совсем скис.
– Он раскаялся, – сказал Клаварош.
– Что ты ему такое сказал? – удивился Архаров.
– Назвался сыщиком от ведомства господина де Сартина, нарочно присланным в Москву ради ловли… поимания? Беглых шулеров, – невозмутимо отвечал Клаварош. – Они могут изображать оскорбленную невинность перед чужими… пусть полагают, якобы я знаю все.
Архаров расхохотался.
– Тогда – пошли! – приказал он.
Они по лестнице для слуг поднялись в третье жилье – возглавлял шествие Клаварош с обнаженной шпагой, следом шел Архаров, за ним Тимофей тащил кавалера де Ларжильера, а замыкал это шествие невозмутимый Шварц.
Вдруг Клаварош остановился и принюхался.
– О-о! – воскликнул он. – Я известен сей аромат!
И устремился по коридору отнюдь не туда, куда собирался отвести Архарова в соответствии с указаниями кавалера де Ларжильера.
Он распахнул дверь, и открывашися перед обер-полицмейстером вид был таков, что Архаров удивленно воскликнул:
– Да что там у них, предбанник, что ли?
Но это был отнюдь не предбанник. Когда сизый дым, плававший слоями в полутемном помещении, несколько разошелся, Архаров, Клаварош и Тимофей увидели комнату, которую в хороших домах называют диванной – вдоль всех стен стояли канапе и кушетки. Однако их оказалось мало – кое-кто из господ, пересидевших в этом странном помещении штурм притона, безмятежно дремал на диванчике, а кое-кто – и прямо на полу, на большом турецком ковре.
Клаварош, войдя, нашел и показал Архарову трубку с длинным чубуком.
– Извольте – опьяс… Дым как хмель, вреда меньше, радости больше.
– Вижу, – с неодобрением глядя на полуодетые и пребывающие в блаженстве тела, буркнул Архаров. – Ну, эти никуда не денутся. Они, поди, и у тебя, черная душа, в подвале не скоро проспятся. Пошли, а то нанюхаемся дряни.
Когда Клаварош закрыл дверь и стук шагов сделался неуловимым, одно из обкурившихся тел подняло голову.
Это был князь Горелов-копыто, в одном камзоле, с головой, обмотанной полотенцем.
Он приподнялся на локте, долго прислушивался, наконец вскочил на ноги.
– Мишель, за мной, наверх, – приказал он. – Оттуда через камин – только они нас и видели…
– Тебя признали, – сказал Мишель.
Это и впрямь был молодой граф Ховрин.
– Но тебя не признали.
Князь чуть приоткрыл дверь и, убедившись, что в коридоре никого нет, выскочил из опиумокурильни. Мишель, тоже в одном камзоле, последовал за ним.
Архаров, Шварц, Клаварош и де Ларжильер в это время смотрели, как умело Тимофей вскрывает главную дверцу изящного белого бюро-кабинета, расписанного сценами из китайской жизни.
– Этим занимался господин де Перрен, я лишь принимал гостей, я заботился об их удобствах, – повторял де Ларжильер, и так убедительно, что Архаров его и без Клавароша понял.
– Ага, блядей под них подкладывал, – отвечал он французу. – Ну, что, Тимоша?
– Есть, ваша милость.
– Прав ты был, – обратился Архаров к Шварцу, – когда додумался взять мортусов в полицию. Кто бы еще так ловко дверцы отворил? И ведь ни царапинки не оставил!
Тимофей стал выкладывать на стол связки бумаг и разнообразные ларцы из бюро-кабинета.
– Приступим? – сам себя спросил Архаров и открыл первый ларец. Сокровищ в нем не было, а лежали бумажки.
– Тимофей, посмотри в ящиках, – велел Шварц.
Тот кивнул – их было двенадцать, каждый заперт особо, возни бы хватило надолго.
– Мать честная, Богородица лесная, – пробормотал Архаров, добыв из первого же ларца неровную стопочку бумаг и на манер пасьянса раскладывая их по столу. – Карл Иванович! Ты глянь – они же пол- Москвы в карты выиграли! Ты только глянь – какие фамилии…
Шварц склонился над векселями.
– Занятно было бы все это предъявить ко взысканию, – заметил он.
– Так ни один же суд не возьмет.
– У шулеров не возьмет. А коли бы эти векселя скупило третье лицо да перепродало, то весьма трудно было бы доказать, что деньги незаконным образом проиграны в карты. Года два-три спустя – тем более…
– Черная ты у нас душа, – беззлобно заметил Архаров, перебирая векселя и дивясь проигранным суммам. – Все бы тебе козни строить… А по мне – весь этот позор надо кинуть в камин и поворошить кочергой, чтобы ни клочка не осталось.
– Так хорошо рассуждать лицу благородного звания из соображений охраны дворянской чести, – возразил Шварц, как всегда, заунывно-рассудительный. – А по мне, кое-что следовало бы приберечь.
– На кой черт? Ты, Карл Иванович, и впрямь решил на этих векселях нажиться, что ли? – сильно удивился Архаров и сделал строгое лицо. Всем видом он старался показать: векселям место в горящем камине!
– Можно и так выразиться, коли угодно, – отвечал невозмутимый Шварц. – А можно иначе. Ваша милость в Москве не первый год обер-полицмейстером, пора делать то, что ранее было невозможно.
– Ты о чем?
– Вы, государь Николай Петрович, теперь осмотрелись, обжились, обнаружили многие трудности своего дела. Коли бы я год назад дал Вам сегодняшний совет, то вы, пожалуй, и слушать бы не пожелали. Теперь же вы меня выслушать готовы.
– Говори, Карл Иванович.
– Нам осведомители нужны. Архаровцев не так уж много и всюду сунуть нос они не в состоянии. К тому же, все их знакомцы низкого и подлого звания. А нам нужны люди из хорошего общества, которые при необходимости поделятся сведениями, так сказать, семейного характера. За вознаграждение, – Шварц приподнял за уголок один из векселей. – Извольте прочитать, сию глупейшую бумагу подписал господин Вельяминов. По-вашему, ей место в горящем камине. А по-моему, нет. Коли ее показать богатой тетушке господина Вельяминова, вдове князя Хворостинина, эта сударыня сгоряча может сделать господину Вельяминову некоторую неприятность.
