– Откуда вы всё это взяли?
– Со склада.
– Но ключи ведь у меня?
– А мы спускались по дымоходу.
– Значит, платья тоже взяли вы?
– Да.
– И всё отдали вахтёру?
– Да.
– А если он скажет, что ничего у вас не брал?
– Надо устроить у него обыск, – сразу предложил Куршермат. – Если хотите, я сам могу проводить вас к нему. Все вещи он прячет под сеном на крыше.
– Нет, сынок, остальное вас не касается! – поднялась Мария Павловна. – Спасибо вам, что честно признались… но… дети, прошу вас помалкивать об этой истории. Ведь это позор на нашу голову, верно? Живите теперь дружно и мирно. Чапаев, ну-ка помирись с Шерматом, вот так, молодцом! Карабай, а ты чего смотришь? Обнимись-ка с Исламом! Вот это другое дело! Значит, всё забыто-перечёркнуто?
– Забыто! Можете нам поверить! – зашумели ребята.
– Думаю, больше такое не повторится, а?
– Никогда… – виновато опустили головы два бывших разбойника. Они едва сдерживали слёзы…
Мария Павловна поспешно вышла из дома.
Вахтёра арестовали в тот же день. Через десять дней в клубе хлопкосдаточного пункта состоялся суд. Преступника осудили на восемь лет. Суд вынес постановление отправить в детколонию Ислама с Шерматом. Когда ребят уводили, Мария Павловна поцеловала их и заплакала:
– Простите меня, дети мои. Не уберегла я вас…
Вкусные слоёные лепёшки тётушки Тухты
Подошли каникулы, мы начали собираться в пионерский лагерь. Он был расположен у самых гор, возле бурной прозрачной речки. Лагерь к лету подготовили рабочие хлопкопункта. Но наш отъезд почему-то всё откладывался. Нам объявили, что директор поехала в областной центр, потом пронёсся слух, что она укатила куда-то ещё дальше, и неизвестно зачем. Мы ходили, не зная, что и думать. В один из таких дней Карабай прибежал с улицы запыхавшись.
– Многодетный!..
– Чего тебе?
– Никому не скажешь?
– Нет.
– Говорят, детдом наш закрывается. Мы подчинялись Коканду. До кокандского начальства дошла история с Исламом и Шерматом. Шум был большой. Директор Кокандского детдома решил половину наших забрать к себе, половину разместить по другим приютам.
Поползли самые невероятные слухи. Сколько детишек в детдоме, столько и предположений. Одни говорят, что старших заберут в солдаты, другие утверждают, что возьмут и младших, только их отдадут в школу, где готовят разведчиков. Третьи испуганным шёпотом сообщают, что Марию Павловну посадят в тюрьму из-за растраты, четвёртые считают, что наша территория понадобилась кондитерской фабрике. Мол, свёклы не хватает, наш детдом снесут и будут выращивать свёклу для фабрики.
Я был в саду, когда меня кто-то окликнул.
– Иди быстрее, там твой дед на осле приехал!
Дедушка Парпи! Я вылетел на улицу. И правда, Парпи-бобо на осле, рядом с ним тётушка Тухта со свёртком в руке. Стоят, озираются по сторонам.
– Тётушка, дедушка!
Я прижался лицом к тёплой груди Тухтыхалы, разрыдался.
– Жеребёночек мой миленький!.. – заплакала тётушка тоже.
Потом я поздоровался с дедом. У него всё ещё болела нога, потому он еле сполз с осла.
– Не надо плакать, сын мой! – сказал дед, целуя меня в лоб.
– Дедушка, мы очень соскучились по вас!
– Где младшенькие?
– Их повели на экскурсию к реке. Скоро придут!
– Вон они! – вскричала тётушка Тухта, увидев в конце улицы шагающих строем ребят. Султан уже бежал к нам, оставив далеко позади своих товарищей. Он не плакал, не жаловался, молча поздоровался и хмуро спросил:
– За всё время-то один раз и надумали навестить? Других уже тысячу раз навестили!
– Мы с дедушкой были больны, сынок, – сказала тётушка.
– И дядюшка Разык ни разу не приехал… – задрожал голос Султана. На глазах выступили слёзы.
