перешло в шумный пир, на котором к вечеру было наконец решено, что от добра добра не ищут и нужно дождаться князя Святослава, который пусть сам и договаривается с Каганом. Как он решит, так и будет любо для веча. После заката, не выставив караулов, перепев все песни, какие помнили, русы угомонились. Проснувшись на рассвете, они с удивлением убедились, что хазары не воспользовались их беспечностью и не перебили ночью. Более того, по первому ветру Каган прислал еще много вина и еды с повторным приглашением в гости. К обеду, когда солнце пригрело хмельные головы, а вино опять кончилось, было на редкость быстро и единодушно решено идти к Кагану и ждать у него Святослава. Собирались недолго. Очень скоро русы и варяги нетвердыми походками уже вышагивали по хазарским коврам. Прежде всего они заставили себя уважать тем, что категорично потребовали у хазар еще вина и несколько быков для тризны по погибшим. Остаток дня был потрачен на похороны, как всегда с песнями и плясками.
Утром проснулись не все и не сразу. Многие продолжали спать в тех местах, где их застал сон. А застал он их в самых разных местах и положениях. По лицам некоторых проснувшихся было видно, что они были немало удивлены этими положениями. Еще более они были удивлены положениями соратников, которые лежали повсюду. Но, убедившись, что все живы и здоровы и что в бочках опять пусто, русы сбивались в кучки, присаживались на травке и что-то обсуждали, почесывая взъерошенные бороды. Они тоскливо поглядывали в сторону стана Великого Кагана. Через некоторое время от него опять пришли угощения. Он спрашивал через посыльного: хорошо ли русам гостится у него? Нет ли каких-нибудь просьб или пожеланий. Русы благодарили его, хвалили угощения, восхищались его щедростью и радушием.
Так продолжалось несколько дней. Беловский шел на поправку, окруженный заботой Венеславы. Они подружились. Она любила тихонько болтать с ним, рассказывать ему сказки, негромко петь песни вдали от очередного шумного пира русов. Он не мог участвовать в них по состоянию здоровья, а Венеслава, потому что не воин. Общаться им было больше не с кем, поэтому волей-неволей они были всегда вдвоем. Вскоре его стало сильно беспокоить состояние дружины, которая уже практически не просыпалась. Несколько раз русы решали прекратить пить вино, понимая, что это не приведет ни к чему хорошему. Но, дотерпев до обеда или даже до вечера, опухнув от безделья, они все равно срывались и напивались. И действительно, заняться им было положительно нечем. Пропитание им исправно привозили, оставалось только открыть рот, поэтому не было смысла даже ловить рыбу. Они только спали, ели, пили и ждали Святослава, за которым послали гонцов.
Беловский помнил, что не должен вмешиваться в исторический процесс, поэтому, скрепя сердце, наблюдал деградацию русов со стороны. Каким-то животным чутьем он ждал беды, которая вскоре и случилась. Дело в том, что им для стоянки отвели место недалеко от расположения крещеных черкасов, которые еще не забыли ужасную смерть Тимофея. При встрече с русами они старались их просто не замечать, чтобы не сорваться. Русы тоже чувствовали это. Чувствовали, что к ним относятся очень плохо. Что их презирают за беспробудное пьянство и шумный образ жизни. Именно благодаря пьянству они и сами стали задирать черкасов. Начали происходить какие-то небольшие стычки, перепалки. Впрочем, ни те, ни другие, к счастью, не понимали слов друг друга, иначе резни было бы не избежать. Беловский понимал оба языка и ужасался ругательствам с обеих сторон. Таких слов, оскорбляющих матерей, богов и их самих, вынести не смог бы ни один человек. Но они до поры до времени расходились. Безнаказанность провоцировала еще большее презрение. Черкасы стали оскорблять русов чаще и яростней. Кончилось тем, что один молодой черкас страшно обругал пьяного руса, который не остался в долгу. И все было бы ничего. К непонятной ругани уже привыкли, но черкас так разошелся, назвал такими последними словами качающегося мужика, что осталось только плюнуть в него. Что он и сделал. На беду в это время несколько варягов шлялись по хазарскому лагерю в поисках подачек вина или пищи. Они видели, как рус, не вынеся такого оскорбления, бросился на обидчика, но был сбит одним ударом под всеобщий хохот. Он поднимался на нетвердые ноги, бросался опять, но молодой и ловкий черкас вновь и вновь швырял его наземь. Варяги кинулись на защиту, но их было слишком мало. Тем не менее им позволили забрать избитого руса и под градом объедков, головешек и плевков вынести его из лагеря.
Через несколько минут они неожиданно вернулись при оружии, с полусотней плохо стоящих на ногах человек. Русы внезапно напали на отдыхающих черкасов и начали резню. Черкасов было значительно больше, и они, подняв невообразимый шум на весь лагерь, дали серьезный отпор. Драка была остервенелой и беспощадной. Бились недолго. Вскоре все русы были убиты. Черкасов погибло в три раза больше, и они без промедления решили идти мстить в расположение русов, чтобы перерезать всех до одного.
К этому времени Кагану уже доложили о конфликте. Он не мог позволить еще раз сорваться своим замыслам. Он каждый час благодарил Бога за то, что Он даровал великую милость, великое чудо, примирив русов в самом разгаре жесточайшей сечи. Тем более сейчас их ни что не должно отвернуть от него, и он внезапным броском конной гвардии успел остановить разъяренных черкасов. Гвардия перебила их несколько сотен, остальных разоружила и заковала в цепи. Проспавшиеся русы, с трудом поняли, что потеряли много товарищей, и стали требовать у Кагана объяснений. Русы плохо отличали, кто есть кто в многонациональном войске Каганата. Для них все были хазарами. Они кричали что-то про обещанное им гостеприимство, про слово Кагана, грозились уйти от него. Кагану срочно нужно было дать какое-то объяснение, отмежеваться от черкасов, объяснить русам, что они не хазары, а наемники. Но как? Договорились о том, что Каган утром будет вершить суд. Виновные будут строго наказаны. Наконец русы и варяги прекратили пить. Они вылили остатки вина в песок и сказали Кагану, что не примут больше от него угощения.
Наутро, как было обещано, сам Каган лично с высшими сановниками прибыл к русам. Из провальной ситуации, когда варвары опять ощетинились, пришли в себя, Каган нашел хитроумный выход. Они совещались всю ночь и пришли к нелегкому решению обвинить во всем христиан. Таким образом он лишается всех христианских союзников, правда, их было немного, но зато, во-первых, снимает с хазар вину за
