наверняка кинулся на Альтиса.
— Я умираю без тебя, — тихо сказал ему в спину Пламенный. — Тебе не выжить без меня. Ты не должен был появиться, Звереныш. Ты лишь часть меня самого.
— Я уже давно не ты, — сдавленно отозвался желтоглазый. Обернулся, подошел вплотную к Пламенному. — Выживи, мой господин. Потому что я тоже хочу жить.
В желтых глазах пылала неудержимым пламенем отчаянная жажда жизни. И боль невосполнимой утраты. Зверь тоже умел любить, пусть эта любовь была своеобразной, собственнической.
— Уйди. — Зверь снова отвернулся. Голос его дрожат. — Тебе нужно быть сильным. Только уйди!..
Прежде чем Альтис успел среагировать, Зверь развернулся и полоснул его когтями по груди. В клочья разодрал куртку, жилетку, глубоко ранил плоть и сломал ребра. Боль горячей волной плеснулась в ране, уводя в небытие…
Сильная рука прижала его к земле, предупреждая попытку вскочить. Верная Алина сидела рядом, держа теплую ладошку напротив его дико колотящегося сердца. Девушка закончила шептать заклятие, до того как боль проникла в сознание. Пламенный вздохнул, лег спокойно. Алина поглядела на него серьезно и печально, поднялась и ушла, не сказав ни слова.
Демон побрел к ручью. Ковер травы стелился под ноги, капельки росы мочили ботинки. Найдя запруду поглубже, Альтис разделся, тщательно вымылся, выстирал и вычистил форму. Не дожидаясь, пока высохнет, облачился во влажную одежду. Вспыхнул огнем, прошептал:
— Тесс фиор.
Траэллита сидел на стволе склонившегося к неглубокой речушке дерева и смотрел на бегущую воду:
— Ты мог приказать ему вернуться.
Альтис не ответил. Лишь на миг замер, а потом продолжил медленно шнуровать жилетку непослушными пальцами.
— Ты мог приказать, — повторил ламий. — Ты — командор и всегда им был. Ты лидер, которому мы все подчиняемся. Ты мог приказать — и Коган повернул бы назад.
— Не мог, — ответил демон, пересилив себя.
— Разве? — холодно спросил ламий, картинно удивившись. — Ты сейчас лжешь ради самооправдания?
— Ублюдок хвостатый! — вспылил Пламенный, едва сдерживаясь, чтобы не кинуться на побратима с кулаками. — Не мог я приказать ему! Слышишь ты меня, придурочный ламий?! Я прирожденный лидер, это ты верно подметил, сволочь, за пять тысяч лет можно было заметить! Я лидер, потому что знаю, когда могу приказать — и вы все, кучка об Грань ушибленных дебилов, подчинитесь, и когда могу только сделать вид, что приказал, или вовсе промолчать! Не мог я ему приказать, потому что знал: Таран все равно не подчинится, а мой приказ сочтет еще одной стеной, которую надо вышибить своей дубовой башкой!
Ламий спрыгнул на землю, встал в полный рост. Презрительно поглядел на маленького побратима сверху вниз:
— Лжешь. Самому себе лжешь. Чтобы не оказаться виноватым.
— Гад, — плюнул под ноги Альтис.
Одного прыжка с места хватило, чтобы сбить этого здоровенного, как два с половиной Альтиса, бога на землю. Они сцепились в драке, не щадя друг друга. Никто не бьет больнее, чем брат. Потому что брат лучше любого врага знает, куда и ударить.
Прекратив расчесывать рыжую гриву своей неказистой на вид лошадки, Алина обернулась и по очереди встретилась взглядом с замершим Ветром и Арохом, оторвавшимся от штопанья дырки на рубашке малыша.
— Вы, двое, идите, — произнес Стримбор. Это были первые его слова со вчерашнего вечера, и голос послушался не сразу. — Я там бесполезен.
Арох и воительница кивнули. Волк поднялся, отложил рубашку. Алина бросила щетку. И они направились в ту же самую сторону, куда недавно ушел Альтис.
Шипение пламени и воды, нещадно бьющиеся стихии… Побратимы катались по земле с рычанием и ругательствами, лупя друг друга почем зря кулаками, ногами, чистой силой. Альтис извернулся и пнул Трэна по колену носком окованного сталью ботинка. Хрустнула кость. Ламий выразил свое негодование коротким и емким словом, вызвал вокруг своей руки «волновой ореол», ударил Альтиса в область сердца. Альтис задохнулся, мгновенно побледнев, но тут же умудрился схватить ламия за руку, выламывая ее в болевом захвате. Все это заняло несколько мгновений… Но их хватило, чтобы воительница пришла в неописуемую ярость!
Полыхнул огонь, и бессмертных разбросало в стороны небольшим взрывом.
— Кретины! — было самым ласковым из сказанного девушкой, пока побратимы приходили в себя.
— Мала?я… — Альтис едва сдерживал гнев, сидя на земле. — Не вмешивайся…
— …! — категорично отказала девушка. — Ты-то, Ал, известный псих, но от тебя, Трэн, я такого скотства не ожидала!
Ламий взглянул на девушку исподлобья, помолчал, унимая дыхание и останавливая кровь, текущую из рассаженной губы.
— Это не твое дело, Лин, — решительно сказал он.
— Да ну?! — взвилась Пламенная. — Не мое, говоришь?! Тогда и я отныне не твое дело!!! И пошли вы оба…!!! Ублюдки!
Развернувшись, она быстро двинулась обратно в сторону лагеря.
Демон поглядел на ламия:
— Я тебе говорил, что с тобой сделаю, если обидишь мою малу?ю, придурок в чешуе?
Змей с такой растерянностью и болью глядел вслед девушке, не в силах подобрать слов, что Пламенный передумал пока бить ему рожу. Вместо этого поднялся и побежал догонять Алину:
— Мала?я, подожди!..
— Пошел ты к Кошмару в пасть! — крикнула, не оборачиваясь, воительница и продемонстрировала жестом, каким именно путем туда следует пойти.
— Лина!.. — даже не подумал отступать демон.
Волк, который все это время молча наблюдал за разворачивающимся действом, вздохнул:
— Доигрался, Змей?
Подойдя, Арох подставил брату плечо, на которое тот оперся. Кость в голени была треснута и заживать будет не меньше суток. А если не беречь, то и доломать недолго. Стараясь поменьше нагружать ногу, ламий поковылял с другом обратно в лагерь, где люди уже успели приготовить завтрак.
Волчонок, увидев побратимов, кинулся к Альтису, оглядел его с жалостью, коснулся плеча, выражая поддержку и сочувствие. Потом подошел к Траэллите и Волку, всмотрелся, качнул головой и произнес, старательно выговаривая слова:
— Трэн неправ.
Ламий вздрогнул, поглядел на Волчонка с растерянностью.
Колдуны и император оценили степень побитости побратимов, но лезть с вопросами не рискнули — слишком свежа была в памяти поминальная песня бессмертных.
За завтраком Траэллита виновато поглядывал на воительницу, но не подходил и даже не пытался заговорить, зная, насколько девушка вспыльчива и опасна. Она старательно игнорировала бога, не отходя от Альтиса. Бог-ламий и демон то и дело обменивались злобными взглядами, но в открытый конфликт не вступали.
— Интересно было бы знать, что у них произошло, — задумчиво сказал в пространство Нангерат. Он сидел поодаль от бессмертных.
— Я бы тоже не отказался от такого знания. — согласился расположившийся рядом император.
— О чем тут гадать? Это же очевидно, — мрачно констатировал Аллодис. — Они обвинили друг друга в смерти их брата. Потому что им невыносимо больно. И нужно найти хоть какой-то выход для своей боли и ярости. Хотя бы друг к другу прицепиться. Они ведь бессмертные, а не люди. Они — другие. У них, в
