— Что меня посадили за взлом? За это я тоже отбыл срок.
Почувствовав, как комната внезапно поплыла у нее перед глазами, Эмили ухватилась за края дивана. Как он смог умышленно отнять у кого-то жизнь? Как он смог стать соучастником убийства?
— Почему, Джеймс? Почему ты оказался замешан в это?
— Потому что это был приказ клана.
— Не могу поверить, что это было так просто! Эмили смахнула ресницами набежавшие слезы. Нетерпеливым движением Джеймс отвел волосы со лба, и она увидела пугающе резкие черты его лица, жесткого и непреклонного, лица бывшего заключенного. Но он же был ее защитником, ее ангелом- хранителем, мужчиной, в которого она влюбилась без памяти. — Расскажи, как это произошло.
Эмили заметила, как у него от волнения подергивается лицо. Нервный тик, вызванный тяжелыми воспоминаниями.
— Они решили проверить, насколько я им предан, Денни Хэллуэй вызвал меня в свой офис и сказал, что поручает мне одно дело.
— Это был отец Беверли, босс?
— Да. Но тогда я еще не знал Беверли. Я был знаком с его сыновьями, но только потому, что они тоже участвовали в этом деле, — пояснил Джеймс и продолжил свой рассказ:
— Я думал, что это будет ночная кража со взломом. Все знали, что отключение охранных систем является одной из моих специальностей. Но, когда Хэллуэй сказал, что идти на дело придется всего через несколько часов, я забеспокоился, потому что подобная работа требует основательной подготовки, которую нельзя провести за такой короткий срок.
Эмили со страхом ждала страшных подробностей, связанных с убийством — преступлением, которое она не могла даже вообразить.
— Объектом оказался человек по имени Сезар Гиббоне — наркобарон, обманувший Хэллуэя. Так как Гиббоне был всегда окружен телохранителями, было решено убрать его в общественном месте, использовав две машины. Они знали, что в этот вечер Гиббоне ужинает в ресторане. Убийца, находившийся в быстроходной машине, должен был застрелить его, когда наркобарон выйдет из ресторана и сядет в свой лимузин. — Джеймс переступил с ноги на ногу. Его лицо застыло. — Я был водителем второй машины. Я должен был «случайно» врезаться в любого, кто мог попытаться «сесть на хвост» машине, в которой находился убийца.
— Почему ты не позвонил в полицию? — спросила Эмили. — Что помешало тебе сообщить о запланированном нападении?
— У меня не было времени. Весь день я был с Хэллуэем и киллером. К тому же я не мог избавиться от ощущения, что все это нереально и просто не может произойти.
У Эмили заколотилось сердце.
— Но произошло.
— Да, но я завалил свою роль, не выполнил работу, которую мне поручили. Кто-то из окружения Гиббонса заметил машину с киллером и бросился в погоню, и я не врезался в преследователя. Мне хотелось, чтобы убийца, подосланный Хэллуэем, попался.
Эмили посмотрела на Джеймса. В его глазах были боль и раскаяние.
— Его поймали?
— Нет. Я так дьявольски нервничал, что сделал слишком резкий поворот, из-за которого все-таки произошла авария. В меня врезалась машина, за рулем которой сидела какая-то пожилая дама, и кто-то подрезал парня, преследовавшего киллера, — с сожалением произнес Джеймс. Наклонив голову и нахмурившись, он внимательно рассматривал едва заметное пятнышко на ковре. — Я остался на месте происшествия, чтобы дать показания полицейским.
Я вел себя как случайный свидетель, попавший под перекрестный огонь. Тогда полицейским не пришло в голову, что я замешан в этом деле, и я ничего не сказал им.
Эмили поднялась с кровати, чувствуя, как ее сердце постепенно возвращается к нормальному ритму.
— Ты признался потом.
— Да, когда ФБР предложило мне сделку, Джеймс поднял голову. — Разве нормальный человек может совершить такое? Я просто ублюдок.
Эмили потянулась к нему, но Джеймс отшатнулся. Он не позволит ей дотронуться до него. Ему нет прощения.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Джеймс с трудом понял, что происходит. Несмотря на содеянное им, Эмили все еще любит его.
Однако ее верность и нежность, которые покорили его сердце, только доказывают, что он недостоин ее.
— Не отталкивай меня, — взмолилась Эмили. — Не сейчас.
— Как ты можешь любить меня после того, что ты узнала обо мне?
— Но разве я должна наказывать тебя, Джеймс?
Быть судьей и присяжными? Ты заплатил за свои грехи. Ты отбыл тюремное заключение. Ты выступил как свидетель обвинения.
И молил создателя о прощении, подумал Джеймс, но почему-то мне кажется, что этого недостаточно.
— Ты представляешь, какой будет твоя жизнь, если ты свяжешь ее с моей?
Эмили пристально посмотрела ему в глаза.
— Я хочу узнать это.
— Ты не должна идти на такой риск. Подумай хорошенько, кто я. — С этими словами Джеймс неуверенно опустился стул, чувствуя, что у него подгибаются колени, и протянул руку за полупустой бутылкой пива, которую он оставил на столе. Пиво было теплым, но он сделал большой глоток, не ощущая его вкуса. Моя жизнь — это сплошная ложь. Когда я в последний раз встретился с сестрой, я попрощался с ней навсегда — она не узнала о том, что мне предстоит отбывать срок. Я не сказал ей об этом. Она думала, что Программа защиты свидетелей просто немедленно переменит мне место жительства.
— Почему ты не сказал ей? — вырвалось у Эмили. Чтобы она не беспокоилась о тебе? В этом нет ничего плохого.
— Я всегда лгал, — возразил Джеймс. Он отставил бутылку в сторону, хотя у него пересохло во рту. Я скрыл от жены, что был замешан в убийстве. Она знала, что я хочу выйти из банды ее отца, но у меня не хватило смелости признаться, что заставило меня выступить против них.
— Ты пощадил ее чувства. Ты…
— Я пощадил свои чувства, — резко возразил он. Я боялся, что она оставит меня, если узнает правду.
— Но у нас все по-другому. Со мной ты был честен.
— Я едва не уехал. Если бы инспектор из Программы дал свое согласие на переезд, меня бы сейчас здесь не было. Я бы отсиживался в безопасном месте, дожидаясь перевода.
Эмили была потрясена. Она сделала шаг назад.
— Как ты мог? Как такая мысль могла прийти тебе в голову?
— Я боялся, что ты разлюбишь меня. Меня пугало, что я все равно потеряю тебя.
— Но это же не так! — Эмили широко развела руками. — Я здесь. С тобой.
— Подумай, Эмили. Представь, каково быть моей женой. Задумайся, что произойдет, если возникнет угроза моей безопасности и Программе придется перевести меня отсюда. Ведь тебе тоже придется уехать, изменить имя, стать другим человеком.
Эмили сложила руки на груди, чтобы скрыть легкую дрожь, пробежавшую по телу, и он понял, что ее мысли не заходили так далеко.
Джеймс безжалостно продолжал:
