– Уилл, не отвезете ли меня к Сент-Винсенту? Скорее! Я хочу сказать, как можно скорее!
В ответ только взвизгнули шины.
Суббота
1
Проспав всего три часа, Алисия вернулась в больницу, на сей раз в инфекционное педиатрическое отделение. Вчера вечером с маленьким Гектором Лопесом произошла катастрофа – сильнейший эпилептический припадок с остановкой дыхания. Вместе с персоналом ей удалось его вытащить – еле- еле.
Уилл несколько часов торчал внизу, в приемном зале. Не знал, никогда не встречал мальчика, но беспокоился искренне. В конце концов она уговорила его вернуться домой.
Желая удачи, он обнял ее, и, глядя ему вслед, Алисия была вынуждена признать, что это действительно нечто особенное.
А теперь смотрела на ребенка, лежавшего в коме с дыхательной трубкой, которая змейкой вилась изо рта, подключенная к другой трубке, побольше. Костлявая грудка поднималась и опадала в такт жужжавшему у койки вентилятору.
Услыхав слева стук в стеклянную перегородку, увидела махавшего с той стороны Гарри Вулфа, которого пригласила для консультации по поводу припадка. Он сделал спинную пункцию. Давление цереброспинальной жидкости повышено, сама жидкость на вид мутноватая. Нехорошо, нехорошо...
Алисия шагнула к двери, стянула до подбородка маску.
– Что обнаружили, Гарри?
Лицо мрачное.
– Кандида[21] в цереброспинальной жидкости.
Она вздохнула.
– Еще были припадки? – спросил он.
– Нет. Но будут, если я не возьму под контроль эти дрожжи. Проблема, конечно, в полном отказе иммунной системы.
– Я его понаблюдаю. Будем надеяться.
– Спасибо, Гарри.
Алисия оглянулась на Гектора. Черт побери, ведь здесь ее дом, единственное в последние дни место, где она по-хозяйски командует. И кажется, тоже терпит поражение.
Должен быть способ, который позволил бы изменить положение дел. Должен...
2
Рамирес явился раньше на пару минут, но Джек приготовился, поджидая у дома в зеленом блейзере, белой рубашке, полосатом галстуке, приличных брюках, мокасинах, с ухмылочкой, будто дерьма наелся.
Шатался тут уже около часа, знакомился с домом. В этом доме нечего заколачивать окна – кругом идеальный порядок. Стенные шкафы и комоды полны белья, одежды. Наследник покойного доктора Гейтса, кем бы он ни был, ничего не тронул, все остается на своих местах.
Джек добавил всего один штрих – купленную в комиссионке фотографию двоих мужчин, сидевших рядышком на бревнышке. Поместил в хозяйскую спальню. Еще обогатил соседнюю с вестибюлем гостиную карточным столиком, разложил на нем папки в желтых картонных обложках, бланки расписок, размноженные на ксероксе с оригинального бланка «Хадек риэлти».
Рамирес был в черном кожаном пальто до пят, под открытым воротом рубашки-гольф поблескивала массивная золотая цепочка. Плечи широкие, талия тонкая. Одарил Джека ярко сверкнувшей широкой улыбкой, продемонстрировав коронки, пока темные глазки бегали, разглядывая все детали парадного вестибюля: морозные стекла в дверях, хрустальную люстру, медные перила лестницы, ведущей на второй этаж.
Джек вручил ему карточку – точку копию карточки Долорес, только с именем Дэвида Джонса, – совершил с ним обход, почти полностью воспроизведя историю, услышанную в четверг от Долорес. Переходя из комнаты в комнату, подмечал, как клиент ощупывает чудесное старое дерево антикварных вещей.
Вернувшись в только что обустроенный офис в гостиной рядом с вестибюлем, предупредил об условии: сделка должна быть заключена в течение тридцати дней.
– Тридцати? – переспросил Рамирес. – Почему владелец так торопится?
Джек сделал паузу, как бы раздумывая, много ли можно сказать, потом пожал плечами:
– Так и быть, объясню. Торопится продать, потому что нуждается в деньгах.
– У него финансовые проблемы?
– Нет-нет. – Он заговорил тише, словно поверяя тайну, которая не должна пойти дальше. – Он в больнице лежит. Бедняге нужны деньги на оплату лечения.
– Правда? – с подобающим сочувствием переспросил Рамирес в полном противоречии с загоревшимся взглядом. – Какая жалость.
Джек почти видел, как в голове у него крутятся шестеренки:
