1,12 миллиметра длины. Самое противное в этих насекомых – это их хитрое, потайное нападение на человека и высасывание его крови по ночам…»
– Это я знаю, – сказал я.
– Теперь быстро на экспертизу, – велел Басманов. – Где они вас накусали? Везде? Пусть так и напишут.
Он нажал на кнопку, и в кабинет вкатился столик, ведомый женщиной в белом халате.
– Она вас осмотрит, – сказал Басманов, – а я пошел за дополнительными сведениями.
В соседней комнате зашумели моторы, завизжали тормоза, завыла сирена. Снова загремели выстрелы. Чей-то голос кричал: «Обманул – заполучи!»
Женщина посмотрела на мои руки, покрытые множеством красных точек.
– Давно ширяешься? – спросила она.
– Давно чего? – спросил я.
– Да ладно горбатого-то лепить! – рассердилась женщина. – Трясет ведь всего. Сдай банкира – ширну малость, а нет – сам отходи…
Тут явился Басманов с заклеенной щекой, и недоразумение быстро выяснилось. Женщина выписала мне справку и сказала со вздохом:
– Нашлись смягчающие обстоятельства… «Несмотря на кровожадность, цимексы могут долго голодать. Лейнис посадил самку в закрытую коробку…» Хорошо ему было, Лейнису, – взял и посадил! Кто такой Лейнис – не написано, но, видно, мужик был тертый, не нам чета. И вот, «когда он открыл коробку шесть месяцев спустя, то нашел ее не только живою, но окруженную многочисленным потомством…».
– Ну, мне от этого не легче, – сказал я.
– Вот беда, – сокрушался Басманов. – «Благодаря сильной плодовитости и легкости, с которою их можно занести в другое место, они принадлежат к самым несносным и вредным насекомым, особенно в больших городах, где населенность домов затрудняет основательное истребление их. Поэтому нет недостатка в средствах для уничтожения, но все они малодейственны, так что, по-видимому, лучше всего избегать помещений, где они поселились…»
– Вона, – сказал я. – Родной квартиры, значит, избегать?
– Зловредный род, – сказал Басманов. – У них весь отряд такой – настоящих жесткокрылых. Одни кликухи чего стоят: краевик, щитник, а один так даже грязный хищнец! Голубей, представьте, донимают за отсутствием человека, птицу мира не щадят! Ага, вот: в Англию их занесли в постельном белье гугеноты! Молодцы гугеноты, не зря про них композитор Мейербер оперу написал… из восьми букв… «Ротовой аппарат – колюще-сосущий…» Разом на две статьи тянут… Ну, к делу.
Басманов достал из ящика стола толстенный альбом. Там были фотографии цимексов. Много фотографий, штук тысяча.
– Не найдете ли вы среди них ваших знакомых, Геннадий Илларионович? – поинтересовался Басманов. Альбом я пролистал.
– Не могу, – сказал я. – Дело-то ночью было.
– А вы постарайтесь, – сказал Басманов. – Постарайтесь, потому что ночь была С ПЯТОГО НА ДЕСЯТОЕ!
Я постарался и указал на пяток особей в середине альбома.
– Уже лучше, – похвалил Басманов. – Вот у этого, плотненького, с перемежающейся хромотой, не заметили, случайно, на груди татуировку – ноты гимна «Боже, царя храни»?
– Не заметил, – сказал я. – Темно ведь…
– Как происходит нападение?
– Нападают сверху, – объяснил я. – Ножки кровати я поставил в банки с водой, а они заползут на потолок и вниз…
– Так, – сказал Басманов. – Это очень важно. Подождите минутку, я проведу следственный эксперимент.
Он опять вышел в соседнюю комнату. Поначалу было тихо, потом раздался сильный удар, приглушенный крик, женский плач и духовые звуки сонаты номер два Шопена. Наконец из-за двери вышла давешная медицинская женщина с зареванным лицом и траурной повязкой на руке.
– Изверг, – сказала она. – Такого парня из-за тебя потеряли!
– Как так? – ужаснулся я.
Плача, она растолковала мне, что в ходе следственного эксперимента Басманов решил воспользоваться электронной моделью насекомого, вроде той, что применяют для подслушивания спецслужбы Запада. Но отечественный аналог весил полпуда…
– Как стукнуло его, сердечного, – рассказывала женщина, – он как бы выпрямился и говорит: «Куда это я попал? Чем это я тут занимаюсь? Что мне, делать больше нечего? Да на четных этажах работы полно!» И заявление об уходе на стол. Так что для нас он все равно погиб, мы и панихиду справили гражданскую… Ступай отсюда, тебе в другом месте пусть помогают, а мы тебе не помощники: так вовсе без кадров останешься!
Я хотел спросить, что такое «четные этажи», но не решился, и вовремя: она снова начала голосить как по покойнику.
БЕЗ ВЕРГИЛИЯ
Я опять очутился в коридоре и решил как-нибудь разобраться в структуре Управы, но напрасно искал среди многочисленной и яркой наглядной агитации список кабинетов. Все было отражено на стендах, кроме
