«Нет, как вы-то в своих конурах существуете?» – ужасались обитатели Башен в ответ.
Из жалости взаимной проистекла большая польза.
«Счастье России в том, что мы умеем жить бедно», – сказал некогда академик Лихачёв.
Пошли в ход все альтернативные технологии, которым не давали дороги в прежнее время – селитро- кадмиевые обогреватели, термоцефалоиды, нанокрекинг, ламинарные биофильтры для атмосферной влаги, некробные культуры в переоборудованных бассейнах, теплоизоморфы, бестактные парадвигатели инженер-полковника Крюкова, селеновые гелионакопители, псевдодинамические полуподъёмники, капельное квазиосвеще-ние. Пресловутая «машина Дина», воплощённая в металле, на практике научилась поднимать не только самоё себя, но и двух пассажиров. Некому было тормозить народную смекалку.
Между Башнями вёлся усиленный натуральный обмен опытом и научно-техническими хитрушками. Секретить тоже было некому, а жить хотели все. Возникла новая цивилизация, для которой всё никак не могли найти определения. «Дождался русский народ наконец самоуправления! – воскликнул в своём подмосковном имении прославленный мудрец и пророк. – Теперь и помереть не обидно!»
По весне притихшая Россия с удивлением и восторгом поняла, что сердце её продолжает биться, хоть и в некотором отчуждении от прочего организма. Чиновный столичный Петербург весьма огорчился и даже начал дерзко намекать на уплату налогов. Министрам надоело ютиться в сырых коммуналках и на задворках дворцов. Никаких налогов, конечно, не последовало. Питерская милиция получила приказ отлавливать и штрафовать «лиц московского происхождения».
«Скромнее жить надо, тогда и деньги будут!» – прозвучал ехидный ответ Объединённого Совета Башен и Кварталов.
Пробовали высадить десант на крыши некоторых зданий. Спецназовцы не вернулись – то ли сгинули на верхних этажах, то ли прельстились незнакомым стилем жизни и попросили убежища, занявшись охраной.
И великий город продолжил жить обычной жизнью, разве что с некоторыми поправками на невероятность.
– Я каждый раз словно в новую страну возвращаюсь, – сказала Леди. – Даже плакать хочется, оттого что всё это ненадолго…
– Почему же ненадолго? – спросил лорд Фицморис. – У вас даже удивительней, чем я представлял…
– А, – Лидочка махнула рукой. – Найдутся деятели, подгребут всё под себя. Так всегда было. Уже в официальной прессе пишут: «Махновщина», «Православные джамааты», «Корпоративная вольница», «Анархо-синдикализм»… А сперва дифирамбы пели – «Технологический прорыв без войны», «Ростки будущего»… Скоро, поди, крестовый поход объявят, а ваши буржуи нашим помогут! Вы все заодно, принцы- герцоги… Антанта проклятая…
– Почему вы всё время хотите меня обидеть, ласточка? – вздохнул Дюк.
– Потому что ты всё понимаешь, миленький, – сказала Леди. – Мы по-прежнему живём в ожидании жизни, ищем мужицкий рай и Страну Муравию… А теперь ещё и Три Холма, Охраняющие Край Света. Хочешь, в Кремль сходим, когда дела сделаем? Ты ведь не был в Кремле?
– Не был, – сказал Дюк. – То есть был, но подростком…
– Там теперь интересно, – зажмурилась Лидочка. – Смена караула у Мавзолея. Мавзолей, правда, пустует, и солдатики – голограмма, но всё равно впечатляет. Концерты постоянные, вернисажи… Лох цепенеет, Гайд-парк отдыхает… Вечерами цифровые фейерверки, хэппенинги, перформансы… Кучу знакомых встретим! Погужуемся хоть денька три!
Герцог Блэкбери вспомнил бесконечные лестничные пролёты и застонал – ноги ещё гудели.
Леди утешила его:
– Когда вернёмся, и подъёмники Дина заработают. Только они медленно идут, на каждом этаже отдыхают… У меня никогда терпения не хватает, я предпочитаю ножками. Мы же не старики и не дети, правда, Терри?
– Наши отношения говорят об обратном, – Дюк воспользовался случаем поднять проблему.
– Глупенький! Постель-то у меня одна. Правда, большая, от старых хозяев. Если лапы распускать не будешь – нормально выспишься. Терпи! Ждать и надеяться, как завещал Эдмон Дантес! Ещё одно усилие, французы, и вы станете настоящими республиканцами, как сказал Жан-Жак Руссо!
– Маркиз де Сад это сказал, – грустно поправил Дюк.
– Тем более! – воодушевилась Лидочка. – Но лучше я тебе всё-таки антиэротический массаж сделаю… Смотри – красота-то какая! Ни дымов, ни факелов! В Капотне, и то безотходка! И пожаров не стало, главный поджигатель в женском платье удрал в Бологое… Да ты погляди: даром, что ли, я стереотрубу покупала!
С великим усилием лорд Теренс восстал из кресла и приник к окуляру.
– Ты в своём Глазго зачуханном такое видел? И не увидишь! Во-он туда глянь! И это не парк, а был вполне пролетарский район, людей резали…
Мегаполис расстилался, сколько глаз хватало. Башни, опутанные яркими трубами различных коммуникаций, увенчанные воронками для сбора атмосферной влаги, сверкающие солнечными батареями и лопастями ветряков, щетинящиеся устройствами вовсе неизвестного назначения, торчали над серо-зелёной Низовкой, как печные трубы над спалённым селом, но картина эта не вызывала ни уныния, ни подавленности, а сплошное удивление и восторг, словно переданная каким-нибудь «Вояджером» панорама инопланетной, но, несомненно, разумной жизни.
Пейзаж не портили даже развешанные то тут, то там останки пойманных квартирных воров.
Лорд же Теренс рассматривал объекты поближе.
– Дорогая, посмотрите – это не наш ли барселонский приятель за нами пожаловал?
– Зайчик, что ли? – не поверила Леди.
