Гигант Чуня успокоился, сел, завилял хвостом и вопросительно глянул на хозяина точно такими же хитрыми глазками.
– Какой Чуня, Дядька? – Лидочка успокоилась и вытерла лицо. – Издеваешься?
– А тот Чуня, какого ты мне навязала в Лондоне!
– Дядька! Лох цепенеет! Чуня не может быть такой!
Дюк тоже опомнился и пролепетал:
– Постойте, но ведь это же… Невероятно!
В принципе герцог Блэкбери был прав. Йоркширские терьеры, эти непременные атрибуты светских дам, должны в дамской же сумочке и умещаться. Британские углекопы в своё время вывели эту породу для того, чтобы крошечные друзья охраняли под землёй от крыс шахтёрские тормозки с обедом. Но леди Тэтчер в своё время ликвидировала шахтёров как класс, а собачек пристроили на житьё в аристократические семьи.
– Так он у меня первые дни за пазухой и жил! – пояснил Сергей Иванович. – А потом я вспомнил, что размер аквариумных рыбок зависит от величины водоёма. Что он, думаю, на диване будет скучать!
– Ты что его, стероидами кормил? Или пищей богов?
– Мясом я его, деушка, кормил, мясом! А чего это твой молодой человек весь с лица сбледнул? Когда я Чунину родословную нашим собачницам показал, они вот тоже в отключке были. Вязать его хотели со своими микробами! Будет Чуня с ними вязаться! От него все овчарки без ума, даже некоторые волчицы. А чего? Рос на вольном воздухе, за кроликами гонялся, на дворе зимовал – шуба-то вон какая!
Чуня, как видно, любил такие речи, но проявил личную скромность. Он встал, безошибочно выбрал самую тяжелую сумку, взял ремень в зубы и потащил груз на крыльцо.
– Это он ради тебя, – сказал Дядька. – А вообще ленивый фантастически. Как русский витязь, что спит в кургане до тревожного часа. И лишь в минуту испытаний встаёт лицом к врагу. Прошлой зимой молочную ферму в Шалаболихе от волков отстоял. Задавил шестерых – я только у мужиков ружья отнимал, чтобы его не подстрелили. Тогда оставшиеся волки что делают? Они тогда нанимают за две бараньи туши медведя- шатуна…
– Дядька, ты гонишь… – растерянно сказала Леди. – Это же кавказон, только лапы покороче, а не Чуня…
– Кавказон нам не противник, – гордо сказал Сергей Иваныч. – Кавказонам он всю психику ломает на расстоянии.
Чуня вернулся за другой поклажей.
– Смотри-ка – вечный труженик… Лицемер! – воскликнул Дядька. – Значит, молодой человек, вы и есть та самая бледная британская спирохета, о которой настырно сообщала моя племянница?
– Дядька! Ты негодяй! – Лидочка чуть не заплакала. – Терри, он врёт! Он всё время врёт! У Турковых вся порода такая!
– Ну полно, полно, – и Сергей Иваныч обнял племянницу, а она в бессильной злобе выбивала кулачками дробь на полосатой спине. – Нет, зря ты так молодого человека трактуешь. Порода есть, а мышцу мы нарастим…
Дюк выпрямился и бесстрашно протянул Чуне очередной Лидочкин чемодан:
– Лорд Теренс Фицморис, восемнадцатый герцог Блэкбери, к вашим услугам, сэр, – и с достоинством поклонился – то ли псу, то ли человеку.
– Это хорошо, – сказал Дядька. – У вас прекрасное произношение, герцог. Сергей Иванович Турков- Синюха, лицо без определённых занятий. Домовладелец. Можно сказать, даже эсквайр…
Герцог и эсквайр застыли в рукопожатии.
– Ты кормить нас думаешь, эсквайр? – сказала Леди.
ГЛАВА 14
…Сибирские города молоды – их история насчитывает самое большее четыре века. У американцев и того меньше – поэтому они относятся к былому трепетно, любую перестрелку в салуне считают судьбоносным событием и посвящают ей песни и фильмы.
Бедный город Малютин был лишён даже куцей истории Томбстоуна.
Начались его несчастья вместе с революцией.
Ещё в марте 1917 года освобождённые уголовники и ссыльнопоселенцы первым делом уничтожили полицейские архивы, а заодно и тех, кто эти архивы составлял.
«А ведь называли нас каторжной столицей!» – сокрушались местные краеведы. Им пришлось восстанавливать всё с нуля, под взрывами, картечью и пожарами Гражданской войны. Подшивки старых газет шли на растопку и самокрутки, жалованые грамоты – на сапожные стельки, письма и семейные альбомы разлетались по улицам, а сами улицы приобрели новые имена.
От тяжкого труда краеведов избавило ГПУ, эту категорию граждан выводившее в расход в первую очередь.
– А как же им было не выводить? – объяснял Дядька Серёжа. – Ведь краевед – он что? Он же не только про природу и окрестности всё знает, он же и людьми интересуется! Он, проклятый, помнит, кто чей сын, кто чей внук и правнук, кто на ком женился и при каких обстоятельствах. Он, окаянный, ведает, что красный трибун товарищ Орлов-Соколов – это бывший Барух Гуральник, у которого была своя аптека на углу Крестовоздвиженской и Кандальной! Он, контра недобитая, не забыл, что начальник пароходства Артём Капидонов ходил в левых эсерах! Ему, гидре капитализма, известно, что первый секретарь губернии товарищ Оськин женат на старшей поповской дочке! Он, белогвардейский недобиток, знает, что партизанский командир Кулешов и налётчик Егоза – одно и то же лицо! У него, у гада, картотека! Нет, милый, пожалуй бриться! Много будешь знать – мигом состаришься! Как же было краеведов не трогать? Вот их и тронули…
