– Историю, в конце концов, можно заказать, – задумчиво молвил Дюк.
– Глагол «заказать», мой бедный молодой друг, имеет сейчас в России совсем иное значение, – вздохнул Дядька. – И вот в этом смысле заказ выполнен на двести процентов. Нашу скромную историю уже не только заказали, но и исполнили. Вы, вероятно, помните своих предков чуть ли не с времён Крестовых походов…
– Немного раньше, – скромно сказал герцог. – Примерно с девятого века.
– Надеюсь, нашей эры?
Дюк рассмеялся. Физиономия его покраснела.
– Ага! Теперь я вижу, от кого Лидия унаследовала язычок! Блэкбери по женской линии восходят к Маккормикам, а по мужской – к тану Атаульфу, в чьём существовании я лично не сомневаюсь.
– А я, увы, во всём сомневаюсь, – сказал Сергей Иванович и погладил длинными узловатыми пальцами седую шкиперскую бородку. – Ибо наступила эра мифотворчества, и ни один источник нельзя считать достоверным, разве что Библию, да и то…
– А тут и мы с вашей племянницей привозим очередной миф! – сказал Дюк.
– Деушка! Хватит бегать, садись за стол! – вспомнил Дядька. – Нет еды страшнее и гаже хорошо охлаждённого пельменя! А ваши барселонские похождения… Что ж, вписываются они в одну системку…
Вернулась Леди – злая, растрёпанная, в дурацком переднике, на котором изображался полосатый галстук.
– Дядька, я тебя убью! – бухнулась на стул, набуровила в стакан граммов десять «Баллантайна» и выпила залпом. – Как ты мои ранние шедевры хранишь? «Мальчика, поедающего шоколад» чуть самого мыши не сгрызли! Куда Чуня смотрит?
– Так ведь не сгрызли же, – невозмутимо сказал Сергей Иванович. – А на мышей Чуня ноль внимания, он и кроликов уже не трогает, несолидно…
– Это центральная часть триптиха «Счастливое детство», – пояснила Леди захорошевшему Теренсу. Он на какое-то время избавился от маминой опеки, удачно объяснив, что в Сибири космическая связь то и дело глохнет по причине северного сияния. – Дядька, а чего они вокруг ходят, как бы примериваются, хвостиками машут?
– Мыши – побочное следствие кроликов, – сказал Дядька. – Они у них вроде домашних любимцев.
– Фифефа фы фафуффа, – вздохнула Леди сквозь пельмень. – Ответишь перед потомками!
– Настоящие художники – они, деушка, щедрые. Вот тибетские монахи – восемь дней строят мандалу, часок полюбуются – и метёлкой! Не стоит заводить архива, как сказал поэт, бережно вкладывая в особую папочку квитанцию из прачечной… Спать пора, господа хорошие! Вас где уложить?
– Меня – наверху, Дюка – на диван! – распорядилась Лидочка. – Замучилась я его пламень массажем гасить… Я лучше твою, дядюшка, хребтину потерзаю, а то ходишь у меня, как горбун Парижской богоматери, а тебе ведь ещё жениться!
Дядька Серёга застонал.
…Россказни о невероятной русской массажистке до сих пор звучат среди оксфордских студентов – вплоть до танцевания хромых, прозревания слепых и озвучания немых. Даже китайцы завидовали.
Особенно популярна была история про принца Салаха.
Никакого Салаха в природе не существовало – Лидочка с первых дней пребывания в Оксфорде наспех выдала историю про жутко богатого, жутко горячего и жутко ревнивого знатного араба, который преследует её уже много лет и грозится зарезать любого, кто посягнёт; и есть зарезанные. Посягающие, кроме Терри, рассосались, и всё было хорошо до тех пор, пока невыдуманный сын султана Бабурии, действительно Салах, не прибыл для процесса обучения. Видимо, к реальной жизни его призвала мощная Лидочкина фантазия.
Лорд Теренс на ту пору как раз отбыл в родовой замок по семейным обстоятельствам, а то было бы делов со стрельбой и поножовщиной!
Знатный нефтяной повеса хоть и приволок с собой небольшой походный гарем на четыре койкоместа, уместившийся в минивэне, но на Лидочку тут же запал и в первую же ночь забрался к ней в окно по стеблям плюща. Соседки по комнате с визгом и свежайшими сплетнями разбежались, оповещённые ими парни разных народов дружно струсили, а начальству не донесли, страшась ужесточения и без того средневековых правил. Лидочка осталась один на один с яростным принцем, который сверкал глазами и швырялся крупным жемчугом.
Леди потупила очеса, закрыла простынёй нижнюю часть лица и покорно предложила благородному соискателю отведать её искусства – ребята-де хвалили! Салах тут же скинул с себя всё и предоставил чаровнице спину, поросшую щетиной.
Тут-то и припёрся в мир знаменитый антиэротический массаж, которым старшекурсники Оксфорда пугают шёпотом хорошеньких новичков…
…Лидочка вышвырнула голого и сконфуженного султанёныша за дверь, громко обличая на трёх языках за недееспособность (не хотелось прослыть меж товарками недотрогой или, упаси бог, девственницей), проводила сатанинским хохотом («Обоснуй, что ты пацан!») и швырнула вслед горсть жемчужин. Одежда бедолаги полетела в окно, но до земли не долетела, застряв в плюще.
Нагой Салах поплёлся за утешением к походному гарему, но и там ничего не добился от своего юного горячего тела. Евнух-телохранитель, делая невинные глазки, предлагал господину различные афродизиаки, чем вводил в пущий гнев.
Наутро Салах покинул кампус, на ходу изымая все отцовские взносы в университетский фонд. Он поклялся страшно отомстить русской колдунье и, по слухам, осаждал праведного аятоллу Ибани мольбами издать соответствующую фетву, чтобы всякому правоверному повадно было бы зарезать на фиг оскорбительницу истинной веры за приличное вознаграждение. По слухам же, аятолла впервые в своей праведной жизни произнёс несколько неподобающих его сану слов, среди которых попадались и русские, оставшиеся в памяти с тех времён, когда будущий духовный вождь ещё шоферил в Коканде. Какая уж тут
