Лохматый не снизошёл до обслуживания хозяйского бодуна – он действительно мотнул башкой в сторону холодильника. Чертёнок сорвался со спины, подскочил к огромному шкафу, без труда открыл дверцу, вытащил, после некоторого раздумья, банку, дёрнул за кольцо, подкрался к ложу и сунул яркий цилиндр под газету.
Там забулькало.
Потом банка звякнула об пол и покатилась к порогу.
– Прославлю день, неделю, месяц, год… – проснувшийся поднялся и сел на ложе.
Газета слетела к его ногам…
– Серёжа! – отчаянно вскричала Вера Игнатьевна.
ГЛАВА 38
– Принесли же черти этого султана, – ругался губернатор Солдатиков. – Как я его должен принимать? Официальный это визит или частный? Имею я право с ним договоры подписывать? Почему нет чиновника из МИДа? Может, это и не султан вовсе, а простой чечен прилетел…
– Простые чечены так не летают, – хмуро сказал референт Ценципер и почесал подбородок о каравай.
Вообще-то каравай, увенчанный берестяной солонкой и стоящий на серебряном подносе с рушником, должна была держать дама-конферансье из местной филармонии, одетая в подлинно национальный костюм, но о визите Салаха бен Омара объявили столь внезапно, что разыскать её в выходной день было немыслимо.
– Олег Максимович, – добавил Ценципер, – ведь мы уже который год вот так – на свой страх и риск. Пора бы и привыкнуть. За федеральную власть не спрячешься.
– Сплошной страх и постоянный риск, – вздохнул губернатор. – Как мы его посадили-то ещё… Как он бетонку не проломил…
Громадный «Боинг-дримлайн», доставивший в Малютин высокого гостя, медленно подплывал к зданию аэровокзала.
Ценципер подхватил поднос с караваем в левую руку, а правой быстро высморкался в рушник с петухами.
– До чего же крепко вы арабов не любите! – подивился Солдатиков.
– Протоколам не обучены! – глумливо сказал референт.
– Ну, держись, Сеня, – сказал губернатор. – Двое нас, все остальные в разгоне. Ещё обидится, что мало народу встречает… Где я ему летом народ возьму?
– Как бы он на бэтээрах не приехал, – вздохнул референт. – А то помнишь товарища Иосипа Броз Тито? Нашу школу его тогда встречать выгнали с флажками. Югославские автоматчики из-за брони выглядывают, всегда готовые стрелять в советских людей на их же территории… Ты смеяться будешь, но так мне за Родину тогда обидно стало!
– Я и товарища Ким Чен Ира помню на бронепоезде, – сказал губернатор. – Когда не надо, мы гордые, как Кармен, а когда надо…
Но султан Салах приехал не на бэтээрах.
Опустился грузовой пандус, и по нему неспешно пошагали белые одногорбые верблюды-альбиносы – небольшой караван. На каждом горбу покачивался хорошо вооружённый бедуин. Синие тюрбаны воинов пустыни топорщились всякой армейской электроникой, стволы разного калибра шарили по лётному полю в поисках злоумышленников.
Замыкал шествие белый ишак – всадником же был маленький старик в огромной чалме и драном чапане.
– Коллега, видно, твой, – хмыкнул губернатор. – Великий визирь. А где же сам? Неужели на лихом коне?
Коню бы он не удивился.
Подбежал мертвенно-бледный генерал Лошкомоев.
– Неужели они так по улицам пойдут? – простонал он. – Надо же договориться было о порядке! А вдруг с балкона пацан из воздушки пульнёт ради смеху? Они же весь город разнесут!
– Соскучился по мелочной опеке Москвы? – спросил референт.
– Ну, снайперов-то у нас хватит, – сказал генерал. – Если что. Где же этот султан?
Верблюды и всадники выстроились вдоль красной ковровой дорожки в ожидании.
Из тёмной бездны «дримлайна» показалась процессия.
Чёрные босые гиганты, чьи чресла препоясаны были шкурами леопардов, несли на плечах огромный паланкин. Стёкла паланкина, наверняка бронированные, изнутри затянуты были узорными занавесками.
Губернатор и присные ожидали, что процессия возле них остановится, но гиганты даже не удостоили никого взглядом и продолжали двигаться дальше, сопровождаемые по бокам боевым бедуинским охранением. Направление они держали, в общем, правильное.
– Неужели все сорок километров пешком пойдут? – ужаснулся губернатор. – Эй, эй! Уважаемые! Мы здесь! Уэлкам! Салам алейкум!
– Не стоит унижаться, – сказал референт. – Видимо, он не к нам. Не по нашей части…
– Неужели… к Никону? – спросил Солдатиков.
