напрочь забыл всех своих девок.
Однажды, когда братья тщетно учили своего питомца скакать через скакалку, в детскую внезапно вошел отец.
– Это что у вас такое? – со страхом спросил он.
– Василиск, – хором и честно ответили братья.
– Василиск, детки, тот же самый дракон, – с нарочитой ласковостью сказал король. – А вы помните, что такое Великий Уговор Агенориды? Вы представляете, что будет, если его кто-нибудь увидит? Или хотя бы слухи пойдут? Да на нас все державы обрушатся с великим удовольствием, и Пистон Девятый уже не поможет! Они из-за этого недоделка нашу Гран-Посконь с лица земли сотрут и по закону будут правы! В печку его, и немедленно!
И Стремглав Бесшабашный занес над маленьким чудовищем ногу в подкованном сапоге.
Тут малютка, словно почуяв беду, впервые поднял веки.
Карающая королевская нога застыла в воздухе на полдороге.
Стремглав продолжал что-то говорить, безобразно растягивая слова, голос у него сделался совсем низкий, а речь неразборчивая, как у паралитика.
Терентий схватил зверька с пола и прижал к груди, закрыв петушиную головку ладонью.
– Батюшка окаменел! – ужаснулся Тихон.
– Туда ему и дорога, – сказал Терентий. – Нечего ремнем махаться, не при старом режиме живем… А престол расширим, чтобы вдвоем не тесно было.
Тихон подошел к батюшке, помахал у него перед глазами рукой – он видел, что лекари всегда так делают.
Нога Стремглава медленно и плавно опустилась.
– …в ухо собачье, в нос моржовый, в пихту и елку! – сказал король обычным голосом. – Что это на меня вроде как некое затмение нашло?
– Это на тебя василиск глянул, – сказал Терентий. – Может и еще разок посмотреть, если я попрошу…
– Ты отцу угрожать?
– Батюшка, – заторопился Тихон. – Никто его не увидит, уж мы постараемся! Он у нас среди игрушек затаится, как будто и сам игрушка – ведь игрушечных-то драконов никто не запрещал! Он умненький, он на чужих глазах не пошевелится. Уж мы его выучим!
– Да не в том дело, – вмешался Терентий. – Батя, это же оружие какое! Пока ты на одной ноге стоял, я бы тебя успел на строганину покрошить! Прикинь, если он в бою у меня на плече будет сидеть, вроде как наплечник с украшением, так я первый на свете боец стану!
– И это слова будущего рыцаря, – с горечью сказал король. – Что ж, так и будем жить под угрозой ежеминутного разоблачения?
– Не будет никакого разоблачения, батя, – сказал Терентий. – Я уже все продумал. Про нас все равно на западе идет дурная слава. Подумаешь – дурачки завели себе тряпочного василиска! Тихон ему чехольчики сошьет на гребешок и на крылья – да попестрее, чтобы кич получился. Никто и не догадается, что он настоящий…
– А иначе мы, батюшка, зарежемся! – решительно заявил Тихон.
– Или утопимся, – поддержал его близнец. – Стоит ли жить, постоянно сожалея об упущенной однажды возможности? Ты Посконию покорил, а мы все остальное возьмем с таким-то помощником…
– Размечтался, – буркнул Стремглав. – Ни у кого еще не получилось весь мир покорить. Напрасное это дело. Подумайте сами как следует – большие уже – да и сверните ему башку…
– Не надо, – раздался тоненький голосок. – Я больше не буду.
– А, это вас Ироня чревовещанию обучил? – догадался мужицкий король.
– Нет, это я сам, – продолжал голосок. – Я больше не вырасту, навсегда, наверное, такой останусь… И окаменить я никого не могу – так только, придержать на малое время…
Стремглав нагнулся и посадил василиска к себе на ладонь.
– Откуда ты такой взялся?
– А меня добрые люди вырастили, – пропищал василиск и показал крыльями, какие именно.
Стремглав недоверчиво посмотрел на сыновей.
– Эти придурки? Да ведь такое самому Примордиалю навряд ли под силу!
– Мы старались, батюшка, – кротко сказал отнюдь не Тихон – но Терентий.
– Кончай, батя, дуру гнать, – поддержал его, представьте, Тихон. – Да и наука нам не простит. Опять станут говорить – страна невежд, никак из Темных веков выбраться не могут… Пользоваться надо, пока пруха прет!
Тут Стремглав припомнил восстание свое противу грозного шорника Обуха.
– Да-а, – вымолвил он наконец. – Теперь вижу – наша порода прорезалась. Оперились птенчики, скоро очи мои ясные повыклюют… Что ты там, Терешечка дорогой, насчет расширения престола толковал?
– А, – сказал Терентий. – Так я думал, что ты у нас навсегда окаменел, а державе без монарха ни дня нельзя жить.
