ходячего мертвеца многие умеют сотворить, но ведь его сразу видно, и слышно… по запаху…
– Значит, могут некоторые, – сказал Стремглав. – Только думается мне, что самого этого мага тоже пришлось из мертвых поднимать.
– Брось ты. Никого живого там не осталось, некому было чудеса творить. А коли так, что же ты лейтенанта не задержал? Может, он бы нам по старой дружбе растолковал, что к чему? Хотя бы на пальцах?
– Он и растолковал мне. Но тебе об этом лучше пока не знать. Вот когда отправим ребят учиться, тогда я, может быть…
– Все-таки решил?
– Все-таки решил. Чему еще они здесь выучиться могут? Да и пора им повидать мир. К тому же, думаю, в Бонжурии им будет безопаснее.
– А они знают?
– Пока нет.
Король и шут сидели, как два деревенских мужика, прямо на полу возле печки (Ироня – спиной к дверце) и время от времени подкармливали ее полешками. Помаленьку прихлебывали совиньон из ковшиков.
– Не дергайся, капитан Ларусс. Так всегда бывает, когда слишком долго везет. Чем дольше везет, тем больше забота: а чем же я за удачу буду расплачиваться? А когда она кончится?
– Ты считаешь меня удачливым?
– А то нет! Удача державы – государева удача.
– То-то я век свой бобылем коротаю, и дети вот… Что ни говори, ненормальные ведь они, не такие, как все! Как я на них все оставлю? Долог ли век их будет? У них ведь и возможности помереть в два раза больше, чем у обычного человека… Болезни эти внезапные, когда никакого поветрия нет… А ты бы послушал, что они во сне говорят!
– А что? Я как-то не обращал внимания.
– Ты не отец. А я не одну ночь у их постелей провел.
– И что же они говорят?
– А говорят они, мон шер, разные эльфийские слова.
– Ты что, эльфийский знаешь?
– Так, кое-что. И то, что они говорят, мне крепко не нравится. Эх, нельзя им без присмотра жить!
– Почему же тогда отправляешь их учиться?
– И при отцовских штанах тоже нечего отираться. А, пусть судьба сама решает. Пора, пора им в дорогу.
– Ты им охрану-то назначишь? Да что охрану – я сам с ними поеду!
– Нет, Ироня. Поедут они в Плезир не как посконские принцы, а как купеческие дети. Наши богатеи взяли себе похвальную моду отправлять детей за границу, вот пусть и они…
– Они все же королевские сыновья. Неужели ты думаешь, что старина Пистон…
– Он не вечен. А в случае чего он тоже может посадить их в темницу и требовать потом у меня чего пожелает. Или он, или его враги – такие заложники всякому полезны. И тебе туда ехать нельзя, твои горбы в Плезире любая собака помнит. Скажут: с чего это друг-приятель посконского короля состоит при каких-то худородных выскочках?
– Может, лучше тогда в Стрижанию их отправить? Там ведь у них и Факбридж, и Трэшфорд, и вообще просвещенное мореплавание…
– Да они бонжурский-то уже знают как следует, в случае чего сообразят и местными прикинутся – скажем, деревенскими дурачками… А в Стрижании разведка добрая, живо догадаются, ху из ху. Оттуда, из- за моря, их будет и вовсе не выцарапать. Нет уж, Бонжурия надежней. В случае чего поклонюсь венценосному брату Пистону – спина не переломится.
– А как же в Плезирской Академии принцы других стран открыто учатся, не таятся, не боятся? Наши ребята тоже не на свалке подобраны…
Король досадливо махнул рукой.
– Есть и еще одна причина. Ректор тамошний, мэтр Забульдон, их просто-напросто не примет в студенты.
– Так мы же заплатим!
– Не поглядит и на деньги.
– Так ему Пистончик прикажет!
– Не поглядит и на Пистона. Академия там вольная, даже королю не подчиняется. Свой суд, своя стража. Город в городе. На меня же мэтр Забульдон в большой обиде…
– За что, государь?
– А ты Хому Хроноложца вспомни!
ГЛАВА 11,
в которой рассказывается о большой обиде, причиненной посконским королем великому ученому
В самом начале Стремглавова правления ко двору его сразу же стали стекаться многочисленные
