хозяин-то молодой, значит, и мамаша должна быть еще годная в дело. Дай-ка, думаю, посмотрю, что за мамаша. Слышу – идет кто-то. Выглянул – точно, баба. Я тихонечко за ней. Смотрю – к тебе направляется. Хочет, видно, посмотреть, как у тебя что устроено. Меня зло взяло – разве у меня-то хуже? Подскочил к ней, задрал юбку – ан под ней портки!
– Кто же это? – ужаснулся Тихон.
– Гостеприимец наш – Норман Бейтс! Ты мне должен спасибо сказать, а пуще того – Васильку. Он от моего крика, видно, проснулся… Одному мне бы не справиться, – вздохнув, признался он. – Все-таки взрослый парень уже этот Норман…
Маленький василиск, исполнив свой долг, сладко зевнул и свернулся калачиком на табуретке.
Тут и Нормана Бейтса, иностранца, отпустило. Он разинул рот – хотел заорать, только Терентий живо содрал с него чепец и тем чепцом заткнул опасное отверстие. Ни рукой, ни ногой гостинник все еще не мог шевельнуть – но уже по другой причине.
– Зачем, братец? Может, он нам хочет все объяснить!
– Мне его объяснения до пихты и до ели.
Тихон отчего-то не стал возражать, вернулся под душ и смыл с себя пену.
Потом мычащего хозяина перенесли вниз и положили за стойкой, чтобы не видно было с порога. Но все равно Терентий запер дверь.
– А теперь посмотрим, чем этот бобер бомбейский богат…
– Братец, воровать-то плохо! Рыцари не воруют…
– Да уж чего хорошего, – согласился, чтобы не расстраивать близнеца, Терентий и полез по всем комнатам подряд.
– Воровать рыцари не воруют, – приговаривал он, заглядывая во все шкафы и комоды, – а от законной боевой добычи не отказываются…
Норман Бейтс жил и взаправду не бедно. Вот только ящик, в котором он хранил деньги, был железный, и пришлось с ним повозиться – благо хоть инструмент нашли.
– Ну, вот и дорожку оправдали, – сказал Терентий. – Теперь купим коней, опять как люди поедем… Только освобождать я никого больше не согласен!
В одной из кладовых нашли заплечный мешок и договорились наперед тащить его по очереди, поскольку набили мешок основательно: и съестных припасов набрали, и одежды, и много всяких вещей, без которых не обойтись в дороге.
Нашлось и оружие – ведь арестанты мечи-то у героев отобрали. Терентий, подумав, прихватил нож, едва не поразивший брата, а для Тихона выбрал ладный топорик.
Проверив очередную комнату, Тихон заорал благим матом, поскольку употреблять мат неблагий ему натура не позволяла.
– Чего орешь, дурак? Киндей услышит!
– Братец, миленький! Там… Там…
Там, в совершенно пустой комнате, сидела в кресле женщина в черном и в черном же чепце. И давно, видно, сидела, поскольку успела уже истлеть – только зубы щерились навстречу близнецам. Из-под чепца торчали седые космы.
Кресло было не простое – ножки у него с каждой стороны поставлены были на деревянные дуги.
И оно раскачивалось. Туда-сюда, туда-сюда…
– Вот она какая, мамаша-то, – разочарованно скривился Терентий. – Успокойся, Тихон, как же ты будешь рыцарские подвиги совершать, коли мертвяков боишься?
Но дверь поспешно закрыл и вспотевший лоб вытер.
А уж о сне братья и не помышляли.
Тихону поручен был под опеку гостинник:
– Если начнет развязываться – бей по башке! Да ты не будешь бить, размазня. Тогда кричи погромче. А я тут подвал нашел, надо обследовать…
Тихон ждал-ждал брата да и задремал. Ему снилась мама, которую он никогда не видел. Мама гладила его по голове и напевала колыбельную на чужом языке – вроде бы знакомом, а все-таки незнакомом. Потом в руке у мамы блеснул давешний нож…
– А? Что? Где? – вскочил королевич.
Василек теребил его за рукав.
– Беда близко, – пропищал он.
– Что за беда? – Тихон посмотрел на пленного. Развязаться тот не сумел, а глазами сверкал куда как злобно.
– У меня слов нет, – сказал Василек. – Беда, и все.
Примчался встрепанный и какой-то закопченный Терентий.
– Бежим, Тишка! – крикнул он. – Я, кажется, опять что-то не то сделал…
Терентий подхватил заплечный мешок, Тихон – Василька.
– А этот… Куда его?
