продвигаясь по свеже- выкопанному туннелю, отпугивающему непрезентабельным зрелищем сочащейся по стенам влаги и обдающему нас волнами промозглого холода.
- Жуткое место, - я зябко запахнула на груди воротник куртки, по самого подбородка застегивая молнию. - Окоченеем же...
- Ничего с тобой не сделается, неженка! - насмешливо сообщил диггер, оглядываясь на меня - шедшую на шаг позади него. - Глубже под землей температура намного выше. Вы главное держитесь у меня за плечами и вперед батьки...
- В пекло не лезьте! - язвительно отрапортовала я. - Теперь ясно, кто эту фразу придумал.
- Правильно, - довольно ухмыльнулся Игорь, игриво мне подмигивая. Похоже, к нему хотя бы частично, но вернулось прежнее балагурское настроение. - Вот видишь, при правильном подходе - дрессировке поддаются все без исключения, включая дурочек типа вас. А все-таки жаль, - он раздосадовано прищелкнул языком, - что мы с тобой не успели в койке покувыркаться...
- Перетопчешься! - негодующе фыркнула я, уклоняясь от свисающих со стены корней деревьев. - Ну, и где твой проход? Далеко еще?
- Не нервничай, пришли уже, - Игорь махнул рукой, указывая вправо.
Я повернула голову, направляя в нужную сторону луч своего фонарика, тут же высветившего небольшой проем в стене, метра на полтора поднятый над уровнем пола.
- Они прокладывали шахту, предназначенную для движения поезда, - объяснял диггер, вскарабкиваясь наверх и подавая мне ладонь. - Но случайно пробили стену и обнаружили за ней сеть заброшенных канализационный коммуникаций, - он втащил меня в провал.
- Фу, канализация! - брезгливо сморщила носик Галка, втянутая к нам. - Вот мерзость-то!
- Настоящие мерзости нас ждут дальше, - щедро пообещал диггер, расплываясь в ослепительной улыбке. - А пока, - он гостеприимно развел руки так, словно мы снова очутились у него в квартире, - наслаждайтесь ландшафтом!
Я заинтересованно вертела головой, оглядываясь. Мы находились в довольно просторном, высоком коридоре, сухом и тихом. Его стены выстилал растрескавшийся от старости бетон, под потолком шли толстые, оплетенные в гофрированный металл кабели.
- Где мы? - потрясенно спросила я, приоткрывая рот от изумления и кажется, даже не дыша. - Вот это размах!
Игорь хохотал так восторженно, будто я сделала комплимент не подземелью, а ему самому. Видимо, он и правда безумно увлекался этими своими диггерскими примочками, безусловно - жутко опасными, а не посвященному в них человеку - казавшиеся совершенно непонятными.
- Это подземная часть Екатеринбурга, его нулевой уровень, главная артерия, клоака и нервная система одновременно! - фанатик подземелий покровительственно ущипнул меня за щеку. - Добро пожаловать в город Зеро, блондинка!
Любой город является не только планомерным сочетанием мостов, улиц, домов и прочих архитектурных сооружений, но еще и неким самостоятельным организмом, живущим собственной - невидимой для людей жизнью. Возводя города, человечество, по мере их расширения и достраивания всегда наслаивает один на другой новые пласты культуры и менталитета, зачастую, напрочь забывая о похороненных ниже тайнах - несущих в себе явственный отголосок пережитого им прошлого. И возможно, происходит так, что стремясь изменить себя или открещиваясь от невыгодного для них темного прошлого, люди сознательно отсекают корни своей памяти, уходящие в глубину городского коллектора. Кто сейчас вспомнит, сколь огромное количество роковых тайн, неблаговидных поступков и угрызений нечистой совести безвозвратно погребено под тоннами строительного мусора, засыпавшего подвалы и подземелья каждого города? А тот факт, что свой нижний, подземный уровень имеют все города без исключения, не вызывает сомнения ни у историков, ни у простых обывателей. Впрочем, его наличие никогда не скрывали ни люди, ни тем более - сами города.
Наблюдательный, не страдающий предрассудками человек, с интересом относящийся к истории своих предков - всегда воспользуется возможностью получить как можно больше информации о том городе, в котором он родился, а возможно - не только проживет всю жизнь, но и умрет - смирно упокоясь на одном из принадлежащих ему кладбищ. Проблема состоит в том, что в своих познавательных изысканиях мы крайне редко выходим за пределы библиотечных полок, предпочитая замечать лишь внешнюю, глянцево-лубочную сторону существования города. Означает ли сей факт сознательное примирение со своей второстепенной ролью, да еще подсознательную боязнь узнать нечто грандиозное, начисто опровергающее идею нашего безусловного лидерства? Возможно - да! Ибо, как оказывается в итоге, все человеческое сообщество - гордо именующее себя царями природы, неприглядно мало и слабо по сравнению с мощью многовекового каменного монстра, снисходительно взирающего на жалкие потуги копошащихся в нем существ. С самого момента своего зачатия и вплоть до скорбного мига погружения в кладбищенскую землю, все мы по большому счету представляем собой крохотную частицу города, связанную с ним как физическими, так и духовными узами. Мы ежедневно вносим свой посильный вклад в функционирование его зримой части, почти не задумываясь о навязанном нами симбиозе. При том, мы почему-то никогда не рассматриваем город как равноправного партнера в этом сложном нравственно-бытовом контакте, по аналогии с нами - точно так же спящего, бодрствующего, поглощающего пищу и извергающего из себя отходы жизнедеятельности. И подобно тому, как публично игнорируем мы некие низменные функции своего физического бытия, так не замечают люди и другие, абсолютно естественные процессы, ежеминутно происходящие в бездонном чреве города, в отличие от нас - совершенно не стыдящегося быть безобразным, ранимым и прожорливым. Города не умеют лгать, манерничать и притворяться - в противовес людям, всегда оставаясь только самими собой.
Столица Урала, город Екатеринбург имеет полное право называться городом уникальным, воистину загадочным и неоспоримо замечательным во всех отношениях. Заложенный как дозорная крепость, пороховой склад, гнездо железо-литейного производства и перевалочный пункт золотого промысла - он постепенно укоренялся и разрастался, приобретая статус крупного поселения, чрезвычайно удачно расположенного и в территориальном, и в стратегическом плане. Сейчас, начитывая уже более 280 лет существования, Екатеринбург конечно же сильно отличается от задуманного некогда завода и жилых домов, окруженных четырехугольным валом крепостной стены, спроектированных еще фаворитом царицы Екатерины - горным инженером Василием Татищевым. Ныне он представляет собой многомиллионный урбанизированный комплекс, настоящий муравейник из стекла, стали и бетона, тем не менее - выросший на развалинах тех самый старинных редутов, бастионов и рвов, мирно спящих сейчас под толстым слоем земли. Спящих, но терпеливо ждущих того судьбоносного момента, когда кто-то дерзкий и неравнодушный отважиться проникнуть сквозь закостенелые слои времени, пробуждая древние тайны прошлого. Тайны - не утратившие своей актуальности даже в наши суматошные дни.
Спустившись в расположенное под городом подземелье, я очутилась в совсем другом мире - непонятном и пугающем. Здесь не работал сотовый телефон, воздух имел непривычный затхлый привкус, фонарики светили куда как более робко чем на поверхности и кажется даже время, этот неумолимый страж и судья наших поступков и мыслей - текло как-то иначе, медленно и не линейно. Ощущение реальности сместилось, утрачивая свою злободневность и властно подсказывая: 'Величие города - незыблемо, а все вы - всего лишь жалкие людишки, слишком много мнящие о себе. Вы - ничто для меня, и если этого потребуется - то я уничтожу вас не задумываясь!' А лежащий над нашими головами каменный монстр давил, будто могильная плита, заставляя испуганно ухать сжавшееся от робости сердце и превращая участившийся пульс в дикий перестук кастаньет. И вместе с ним на нас взирала сама вечность - небрежно, высокомерно, отрешенно...
Я растеряно передернула плечами и взглянула на свои наручные часы. Клянусь памятью деда, в тот момент я пребывала в состоянии твердой уверенности - мы провели в этих богом забытых подземельях не менее суток, но к моему безмерному удивлению неторопливые стрелки отмерили всего лишь три часа, истекшие с тех пор, как мы покинули внешний мир, кажущийся мне теперь таким родным и уютным. Все познается в сравнении.
