– Значит, вам есть дело?!
– Мне есть!
– По какому праву вы вмешиваетесь в нашу жизнь?! Кто вас об этом просил? Что вам здесь нужно? Хотите, я заплачу вам за доставку моего ребенка, и проваливайте отсюда! Только для начала верните на место мою няньку!
– Найдите другую няньку, если не хотите, чтобы ваш сын пропал окончательно! Во что вы превратили его жизнь?! Он ждет вас с работы так, как будто его должны выпустить из тюрьмы, а вы ничего не замечаете! Он совсем вам не нужен, бедный малыш, и вы даже не думаете о том, что ему плохо с этой женщиной!
– А с какой женщиной ему будет хорошо?! Где я ее возьму?! Вот завтра кто приведет его из школы? Кто даст ему поесть? Кто будет делать с ним уроки?! А?! Я вас спрашиваю?!
– Вы заберете, и вы будете делать! Он ваш сын!
– Я не могу! Я работаю!
– Вы отец!
– Да, и что из этого?! Я что, должен бросить работу?!
– А что, лучше бросить ребенка?!
– Вы сейчас же позвоните Кларе Ильиничне, извинитесь перед ней и дадите трубку мне!
– Вы просто сумасшедший! Ясно вам? Я очень сочувствую вашему сыну. Очень!
Хлопнула дверь, шаги торопливо сбежали по лестнице вниз. Степан в ярости пихнул ногой стул, подошел к двери и защелкнул замок.
Потом прошелся по квартире. Зашел в ванную и попил холодной воды из-под крана.
Ничего не помогало.
Сильно топая, он еще раз прошелся по квартире и остановился на пороге Ивановой спальни.
Сын лежал бесформенной кучей, накрывшись с головой, и Степан уже знал, что это означает. Он сдернул одеяло, швырнул его на пол, поднял и накрыл Ивана снова.
– Чего ты ревешь?! – спросил грубо.
Худая спина с цепочкой выступающих позвонков вздрагивала от горя. Перпендикулярно этой изнемогающей от горя спине торчали лопатки.
– Да что ты ревешь?!
– Мы… тебе пюре сварили… мы… книжку читали… мы все уроки выучили… а ты… ты… ты ее вы-ы- ыгнал. – Тут он совсем завыл, не в силах сдержать себя, и натянул на голову подушку. – Взя-а-а-ал и вы- ы-ы-ыгнал!..
– Да она все равно не осталась бы! – заорал Степан. – Они все только притворяются хорошими! Ты что думаешь, ты ей нужен? Да она просто представление затеяла для меня, вот и все! Как же ты не понимаешь?
– Не-е-ет! – выл Иван.
Он не знал, что у отца беда. Он не знал, как отец мучается. Он ничего не понимал, и у него тоже была беда.
Весь вечер он был счастлив и знал, что теперь у них с папой все будет просто прекрасно.
Самое главное, он так ловко избавился от ненавистной ему Клары Ильиничны!
А потом приехал папа, и… стряслась беда.
– Она на машине, эта твоя Инга Арнольдовна? – вдруг спросил Степан.
– Нет, – из-под подушки ответил Иван, икая.
– Если нет, тогда до метро дойти она еще не успела, – быстро проговорил отец, – если ты сможешь полчаса побыть один, я догоню ее и извинюсь. Сможешь?
– Папочка, пожалуйста! – запричитал Иван, стаскивая с себя подушку. – Догони, пожалуйста, папочка!
– Да, – сказал Степан, – конечно. Только ты сиди и жди меня. Я сейчас.
Он кинулся к двери, нашаривая в кармане ключи от машины. Лязгнули замки. В некотором отдалении возник зареванный, но полный новой надежды Иван.
– Ты успеешь? – спросил он издалека.
– Сядь на диван и сиди, – приказал Степан.
Он выскочил на лестницу, натянув свитер только на одну руку, толкнул за собой дверь, дернул, проверяя, закрылась ли, и ринулся вниз. Нужно поймать ее до метро, потому что там четыре входа и одному богу известно, куда ее понесет. Запищал домофон, тяжелая железная дверь приотворилась, Степан споткнулся, зацепившись кроссовкой за металлический штырь, торчащий из асфальта, и головой вперед вывалился из подъезда.
На кособокой лавочке, в круге желтого света, сидела Инга Арнольдовна. Она сидела, положив ногу на ногу, курила и рассматривала Степана.
Этого он никак не ожидал.
