– А вы точно… не передумаете? – осторожно поинтересовался Степан и вытащил у нее из пачки еще одну сигарету.
– Нет, – отвечала Ингеборга, – не передумаю. Скажите, Павел Андреевич, а вы всегда орете на своего сына, когда бываете не в духе?
Ингеборга была уверена, что он опять впадет в раздражение, однако Степан затянулся и помолчал, словно прикидывая, стоит раздражаться или не стоит.
– Не знаю, – сказал он недовольно, – я не кричу на него специально, если вы об этом спрашиваете. Мы с ним друзья. Стараемся быть друзьями.
«Хороши друзья, – подумала Ингеборга. – Один непрерывно орет, а второй от этого непрерывно плачет».
Впрочем, пожалуй, она понимала, что имеет в виду Павел Степанов.
У них такая семья – отец и сын. Такая, и все тут. Наверное, она была такой всегда, даже тогда, когда мать еще не ушла от них. Они ссорились, мирились, ругались и бывали недовольны друг другом, но всегда были вместе. Они очень зависят друг от друга, и все их интересы заключены друг в друге. Наверное, они даже и не думают, что у них могут быть отдельные жизни.
А что один вопит, а второй ревет… что ж, и так бывает.
– Мне нужно ехать, Павел Андреевич, – сказала Ингеборга чуточку решительнее, чем требовало подобное сообщение, потому что мысли ее вдруг приняли странное направление. – Я живу на Соколе. Это довольно далеко.
Степан торопливо поднялся со скамейки следом за ней.
– Инга Арнольдовна, – произнес он и внимательно посмотрел на свою сигарету, неправдоподобно маленькую в толстых пальцах, – вы не могли бы еще на пять минут зайти к нам… просто чтобы успокоить Ивана. Он там… рыдает из-за того, что я вас… выгнал.
Просить и даже умолять Павел Степанов умел просто виртуозно, но в этот раз спасительное умение куда-то запропастилось. От неловкости он даже носом начал шмыгать, как пятиклассник на педсовете.
Ингеборга взглянула на него с веселым изумлением. Вы посмотрите только – оказывается, он способен испытывать неловкость! Какой душевный, тонкий человек!
– Хорошо, я зайду, – согласилась она легко, – заодно я бы вызвала такси. Что-то мне расхотелось ехать на метро.
– Конечно! – с энтузиазмом и облегчением воскликнул Павел Андреевич, которого перестала угнетать перспектива объяснений с сыном. Он даже придержал перед ней подъездную дверь. Но на лестнице она оказалась впереди него, а потому выше, и взгляд его моментально уперся куда-то в район выпуклой попки, обтянутой плотной тканью элегантных брюк, и Павел Андреевич моментально струхнул и воровато отвел взгляд.
«Как это вышло, что я забыл, что ее нужно бояться? Почему я так поздно об этом вспомнил?!»
Сопя и топая, он обошел ее на лестничной площадке, вставил в замок ключ и дернул дверь. Открылся чистый и просторный холл, залитый уютным европейским светом, и оказалось, что Иван с тревожным и внимательным лицом стоит прямо под дверью. С ног до головы он был укутан в клетчатый плед и являл собой живое напоминание о фильме про жизнь Константина Эдуардовича Циолковского в Калуге.
– Ты что? – спросил Степан грозно. – Спятил совсем?! Я тебе где велел сидеть?
– Ты мне велел на диване сидеть, – ответил Иван встревоженно и заглянул отцу за спину. – Здравствуйте, Инга Арнольдовна!
– Привет, – сказала она и вышла из-за спины Степана и скинула свои элегантные туфли. – Волнуешься?
– Да-а, – пробасил Иван, – а папа вас догнал?
– Догнал, – согласилась Ингеборга, – давайте, что ли, чай пить, раз ребенок все равно не спит ночью.
Машинально Степан отметил, что в ее речи все-таки есть не то чтобы неправильность, а какое-то своеобразие то ли в построении фраз, то ли в произнесении согласных. Она говорила не так, как все. Очень красиво.
– Иван, – начал Степан официальным тоном, – я хотел тебе сказать, что Инга Арнольдовна… что я извинился перед Ингой Арнольдовной, и она согласилась побыть с тобой вместо Клары Ильиничны. До осени.
Иван только хлопал глазами.
– Каждый день?
– Каждый день. До первого сентября.
– Ив школу не нужно будет ходить?
– В школе завтра последний день, а с понедельника у вас каникулы. В школу и так не нужно будет ходить.
– А в сентябре тоже можно будет не ходить? Пап, ну пожалуйста! Ведь Инга Арнольдовна учительница, она сможет меня учить!
– Иван, я говорю тебе совсем не об этом!..
– Просто мы все лето проведем вместе с тобой, – подала голос Инга Арнольдовна, – как сегодня. Проводи меня, пожалуйста, в ванную. Я забыла, где висит полотенце, которое предназначено для рук.
Алле-оп! Пурш, кольцо!
И тигры покорно прыгают.
