разбитой подъездной дороги, взрывая песок, затормозил у самой оградительной сетки, пофыркал напоследок выхлопной трубой, выпуская клубы синего бензинового дыма, и из него, никуда не торопясь, выбрались двое в штатском и один в форме. Закурили, постояли, оценивая обстановку, и разделились – штатские нехотя побрели за забор, в сторону конторки, а тот, что в форме, остался покуривать на фоне толпы, на которую появление официальных властей не произвело никакого впечатления.
Визжа шинами, Степан птичкой перелетел встречную полосу, врубился в песок, который его джип расплескивал, как хороший пловец воду, распугал толпу истерическими воплями сигнала, вызвал волну активных проклятий и сотрясаний кулаками и убогими самодельными транспарантиками – «Прочь с нашей земли! Не дадим осквернить святое место!» – и догнал уныло бредущих штатских у самой конторки.
– Здрасьте, Павел Андреевич, – сказал, узнав его, один из них, как только Степан тяжело выпрыгнул из машины, – давненько что-то мы у вас не были!
– Это точно, – согласился он.
Менты были «свои». В прошлый раз их снисходительное безразличие Степан оплатил щедро и был рад, что в этот раз приехали именно они. По крайней мере, не придется все объяснения начинать сначала.
– Бузят ребята понемножку? – доброжелательно спросил второй, протягивая в сторону Степана мятую пачку сигарет. Тот благодарно кивнул и сигарету взял, не столько из соображений политеса, сколько потому, что от раздражения и злости курить хотелось нестерпимо.
– Да впервые после того раза, – сказал он и сильно затянулся, – не знаю, чего им надо… Вроде тогда все популярно объяснили, а тут – на тебе!
– Разгоним, – лениво пообещал первый, – чего там!..
– Зина! – закричал Степан, увидев в некотором отдалении буфетчицу, которая тащила откуда-то пятилитровую пластиковую канистру с водой. – Зина, к нам ребята приехали, собери им чай и закуску какую-нибудь!..
– Да не надо, – не слишком уверенно произнес один из них.
– Мы лучше потом… – поддержал его второй, но тоже без энтузиазма.
– И потом, и сейчас, – сказал Степан настойчиво, прекрасно понимая, что все их отказы – это так, для красоты, – проходите!
В конторке дежурила преданная Тамара, заботам которой Степан моментально передоверил двух милицейских.
– А где Чернов или Фирсов?
– Вадим Алексеевич заходил и ушел куда-то, а Петрович с утра в котловане был…
– Пойду найду кого-нибудь, – решил Степан. – Давно у нас эта бодяга началась?
– Я даже не знаю, Павел Андреевич, я приехала, они уже стояли… Вадим Алексеевич знает, он сегодня здесь ночевал…
– Где ночевал Вадим Алексеевич? – переспросил Степан в изумлении.
– Да здесь. На диване, – пробормотала Тамара, пугаясь. У начальника был странный тон, как будто он только что узнал, что его зам по ночам грабит ювелирные магазины и нисколько этого не скрывает. – Я приехала, он как раз вставал. А что, Павел Андреевич?
Момент для объяснений был явно неподходящий. В дверях маялись милицейские, хлипкий пол поскрипывал под их увесистыми башмаками. Им хотелось получить обещанного «чаю с закуской» и отчасти было неловко, что им так очевидно этого хочется. Да и у Степана не было никакой необходимости бежать на улицу и искать Черного или прораба – они вообще ему были не нужны. По-хорошему следовало бы сейчас сесть к телефону, позвонить в сафоновскую администрацию и узнать, выдавали там разрешение на «акции протеста» или не выдавали. Сто против одного, что никаких таких разрешений сафоновская администрация не выдавала, значит, нужно туда ехать, кидаться в ноги главе, умолять о защите и справедливости и сулить очередной «чай с закуской». Все это следует делать быстро, не тратя времени, личного и служебного, на ненужные разговоры.
– Пойду найду Черного, – больше себе, чем Тамаре, сказал Степан. – Тамар, ты посмотри, чтобы для ребят все быстро накрыли, и пошли кого-нибудь к воротам позвать их третьего коллегу.
– Хорошо, Павел Андреевич, я все сделаю. Степан тяжелой рысью сбежал с шаткого крылечка, оглядел свое хозяйство – ему показалось, что митингующих у сетки явно прибавилось, однако массовика-затейника Леонида Гаврилина он среди них не заметил. Один «КамАЗ» с цементом разгружался, второй ждал своей очереди. Кран неправдоподобно медленно, так, что хотелось его поторопить, тащил бетонный блок, земля под ногами чуть вздрагивала от ударов – на той стороне котлована забивали очередные сваи. Скорее всего, там должен быть Петрович. А Черный где, интересно?
Чернов оказался возле жилых вагончиков. Нагнувшись к металлической загогулине, торчащей из земли, он жадно и торопливо пил, желтая каска была кое-как пристроена на железяке, заменявшей кран.
– Сушняк? – спросил Степан с сочувствием.
Чернов поднял голову, взглянул на него и вновь нагнулся к струйке. Лицо у него было красное, сердитое и небритое.
Напившись, он сунул под мышку каску, закрутил кран и рукавом вытер лицо.
– Ты видел, что у нас творится?
– Видел. Когда это началось?
– Первые стали подтягиваться сразу после семи, как только грузовики пошли. – У Степана народ начинал работать очень рано. И в партнерах он держал только таких, которые могли обеспечивать работу с самого утра. Лишь очень раннюю, до света, работу он считал продуктивной. – Этот их предводитель гребаный всего один раз показался и потом пропал куда-то, а менты только что приехали.
– Менты вместе со мной приехали, – сказал Степан, задумчиво рассматривая Чернова, – а почему ты здесь ночевал?
