Последовало ползанье по полу, отгибание ковров и залезание под шкафы.
Ползала, отгибала и залезала Ингеборга. Историк сторонился, перебирал ногами в черных носочках, когда она на них натыкалась.
Наконец но-шпа нашлась.
Сидя прямо на полу, она откупорила крышечку и проглотила сразу две таблетки. И посидела, прислушиваясь к себе.
– Может, воды? – запоздало осведомился историк.
– Не надо, – мрачно отказалась Ингеборга. – Ее и так легко глотать.
Боль проходила как по волшебству.
Отличное лекарство, эта самая но-шпа.
Ингеборга поднялась с ковра и отправилась обратно в комнату.
Валерий Владимирович в коридоре почему-то не остался.
– Кстати, я хотел сделать вам замечание. Вы очень легкомысленно открыли дверь, даже не спросив, кто там! Так нельзя, Ингеборга. В нашем городе, где в день происходят десятки грабежей и убийств…
«Я открыла дверь, потому что была совершенно точно уверена, что приехал Павел Степанов. Приехал за мной, потому что без меня они с Иваном никак не могут обойтись. Даже в субботу днем, – подумала Ингеборга, – а вместо него явился историк Валера!»
– …будьте хорошей девочкой, всегда спрашивайте, кто стоит за дверью. А то в один прекрасный день может оказаться, что там стоит большой серый волк!
– Кофе будете? – спросила Ингеборга поспешно, изо всех сил стараясь не захохотать.
Никогда в жизни никто из мужчин не называл ее «хорошей девочкой» и не пугал ее серым волком! В этом была такая дивная первобытная неподдельная пошлость, что ей даже стало забавно.
– С удовольствием! – пылко воскликнул Валерий Владимирович. – Хотя у меня были более серьезные планы. Я собирался пригласить вас на обед, а потом в «Кодак». Там какая-то премьера.
Конечно, куда же еще? Обязательно на премьеру в «Кодак». К осени подойдет время «Геликон-оперы» и еще – непременно, непременно! – Тарковского в каком-нибудь окраинном кинотеатре повторного фильма.
– Валерий Владимирович, – весело обратилась к нему Ингеборга, доставая кофейные чашки, – а вы Михалкова любите?
– Которого из них? – тут же откликнулся историк. Он любил поговорить на хорошую интеллектуальную тему и был рад, что Ингеборга как раз такую и предлагает.
– Никиту.
Историк сделал вид, что задумался, хотя свое отношение к Никите Михалкову он определил давно и время от времени просто работал над формулировками, оттачивая и доводя их до совершенства.
– Нет, Ингеборга. Я не люблю Никиту Михалкова. – Он подождал удивленного вопроса «почему?», не дождался и продолжил: – В его фильмах нет ни капли творчества, одна сплошная конъюнктура. По крайней мере, я так считаю. Его стиль заимствован у итальянцев ранних шестидесятых. – Про этих самых «ранних итальянцев» Ингеборга как раз недавно читала в каком-то продвинутом журнале. Когда же это было?.. Ну да. Иван носился на велосипеде, а она сидела на лавочке и читала. – Его герои сплошь похожи друг на друга, а приемы… приемы устарели. Вы видели «Цирюльника»? Это же вообще национальная катастрофа!..
– А Тарковского вы, конечно, любите, – перебила Ингеборга, которую на самом деле совершенно не интересовало отношение Валерия Владимировича к Михалкову.
– Тарковского, – пробормотал несколько удивленный историк, – Тарковского да… люблю… Но ведь вы понимаете, что эти две величины несравнимы! Михалков муравей по сравнению с Тарковским! Просто московский барин!
Ингеборга тоже придерживалась мнения, что Михалков и Тарковский величины совершенно несравнимые, и никогда не стремилась их сравнивать, но точность собственных выводов относительно личности самого Валерия Владимировича ее позабавила.
Валерий Владимирович, которому не дали развить тему, некоторое время помолчал, а потом приступил к основному вопросу:
– Я хотел у вас спросить… – он появился на пороге кухни и остановился, привалившись плечом к косяку и сунув руки в карманы – поза была необыкновенной красоты. – Вы и вправду даете частные уроки этому мальчику, Ивану Степанову?
Ингеборга засыпала кофе и теперь нюхала густой кофейный пар, осторожно встряхивая турку.
– Нет, я не даю уроков, – она поудобнее перехватила длинную ручку, – я занимаюсь его воспитанием. И буду заниматься до осени. Мне предложили такую работу, и я согласилась.
– Кто вам предложил?
– Его отец.
Валерий Владимирович вздохнул, деликатно, но довольно громко.
– Отец! Господи, Ингеборга, неужели вы не знаете, что с этими людьми нужно держаться очень осторожно! Они все, даже детей, используют в личных целях. Я же предупреждал вас!
– Валерий Владимирович, я не понимаю, о чем вы! У меня есть диплом педагога, частная практика у нас в школе уставом не запрещена, наоборот, директор это всячески поощряет, я не понимаю, в чем проблема?
