– Ты подонок!! – заорал Данилов так, что от него шарахнулись какие-то люди на тротуаре. Марта оглянулась и быстро пошла обратно, к нему, а потом побежала.
– Продолжение следует, – сказал голос, – все только начинается.
– Подожди!
– Кто это? Андрей, кто звонил?!
– Не знаю. Он сказал, что горит дом на Рижском шоссе. Мне надо ехать, Марта.
– Я с тобой.
– Нет.
– Я поеду с тобой.
Он знал, что не возьмет ее с собой, что бы она ни говорила.
– Ты узнал голос?
– Нет. Совсем. Или это кто-то, кого я не знаю, или голос... изменен.
Он остановился у своей машины и чуть не застонал.
«Фольксваген» упирался гладким рылом в бампер впереди стоящей машины. Сзади его так же плотно прижимала невесть откуда взявшаяся «Газель». Справа был высокий бортик тротуара.
Все. Приехали.
– Заперли? – спросила из-за плеча запыхавшаяся Марта. – Поедем на моей! Пошли. Быстрее!
Размахивая тортом, она добежала до своей «Нивы», проворно забралась на высокое сиденье и запустила мотор.
– Ты не поедешь.
– Поеду, Данилов. У тебя же нет доверенности! Куда ты поедешь? До первого поста?
Она была права, и он знал это.
Оглядываясь через плечо, она сдала назад, посигналила, развернулась перед носом у запыхавшейся красной «четверки» и махнула рукой водителю, который возмущался за замерзшим стеклом.
– Данилов, как нам проще всего выехать?
– На Ленинградский проспект, а потом на Волоколамку. Здесь направо, а под светофором по стрелке налево.
– Сейчас, наверное, пробка на Соколе...
– Сейчас везде пробки.
– Что он тебе сказал?
– Что все это было только началом. Самое интересное впереди или что-то в этом роде. Сказал, что на этот раз от дома ничего не останется.
– Звони в милицию, Данилов. Уже пора.
– Смотри на дорогу, – сказал он сквозь зубы. – Какая еще милиция! Это дом Тимофея Кольцова, а он сам себе милиция.
– Тогда звони ему. Или его жене. Пусть приезжает их охрана или они сами.
Марта посигналила и бесцеремонно влезла в узкое пространство между двумя рядами машин. Данилову показалось, что она даже растолкала их немного.
Вечерело, и опять пошел снег. В свете фар, упиравшемся в чей-то багажник, косо сыпались белые шарики. Стая птиц упала с сумрачного неба, пронеслась над шоссе и исчезла над стадионом «Динамо».
– Что нам делать, Данилов, – спросила Марта негромко, – ты знаешь? Что нам делать, чтобы совсем не пропасть?
– Найти его, – сказал Данилов, – больше ничего не остается. Или я его, или он меня.
– Ты найдешь?
Он промолчал.
Пока они стоят в пробке, его дом горит. Лопаются стекла. Трещит крыша. Голос в трубке назвал это «представлением».
– Сегодня ночью убили Сашку Корчагина, – сообщил Данилов, – прямо в офисе. Я не знаю, что он там делал по ночам, но, по-моему, потрошил какие-то базы данных – то ли Центробанка, то ли администрации президента.
– Как убили? – мертвым голосом переспросила Марта. – Совсем? До смерти?
– Может, он думал, что он компьютерный гений? Или передач каких-нибудь насмотрелся? Он сидел за компьютером, пришел человек, увидел его и убил. Ударил по голове. Человек пришел за моей записной книжкой. Помнишь, ты говорила, что у каждого настоящего горца должен быть меч, а я сказал, что у меня есть блокнот. Он пришел за моим блокнотом. Откуда он знал про него? Я писал всегда один. Или с тобой. Ты никому не рассказывала... обо мне?
– С ума сошел, Данилов?
– Из моей квартиры пропали крошки янтаря, которые я подобрал в доме Кольцова. Кто и когда их взял?
