– Не знаю. На моем телефоне нет определителя, а голос я не узнал. Мы поехали, и там...
– Что?
– Сзади оказалась какая-то машина. Из нее выстрелили, по-моему, три раза. Попали мне в руку.
– И что вы от меня хотите?
– Ничего, – сказал Данилов, – просто ставлю вас в известность. Я пока в больнице. Здесь милицию вызвали, по-моему, собираются протокол писать, может, вы скажете, что не надо? Или надо?
– Какая у вас опасная работа – архитектор! – съязвил Патрикеев. – Убивают, стреляют! Дайте трубку... кто там? Лейтенант?
– Я не знаю, – признался Данилов.
– А дом-то сгорел?
– Нет, – ответил Данилов весело, – не горел дом. Тимофей Ильич охрану усилил, там все в порядке. Я разговаривал с его женой.
– У Тимофея Ильича всегда все в порядке, – сказал капитан неприязненно. – Ну, давайте лейтенанта! А завтра утречком, кстати, я к вам зайду. Вопросы задам.
– Хорошо. У вас есть мой телефон, вы позвоните сначала. Вдруг я опоздаю.
– Болит? – вдруг спросил капитан.
– Болит, – признался Данилов.
– Навылет?
– Да.
– Быстро пройдет. Правая рука?
– Да.
– Значит, месяцок левой придется рисовать.
– Я и так левой рисую, – сказал Данилов, – я левша.
– Где лейтенант-то?
Данилов протянул кому-то трубку, вовсе не уверенный, что это лейтенант. Марта маялась под ободранной дверью, он знал, что она там мается, и ему хотелось скорее к ней.
Как будто она могла куда-нибудь от него деться.
Лекарства делали свое дело – Данилов отдыхал от боли, плохо соображал и чувствовал себя прекрасно. Остаться на ночь в больнице он отказался наотрез.
– Ты как? – спросил он у Марты, наконец затащив себя в машину. – Может, теперь тебе надо в больницу?
– Мне не надо, – сказала Марта. – Данилов, ты уверен, что тебе можно ехать домой? Может, останешься все-таки? Смотри, у тебя рука совсем не двигается!
– Я не собираюсь сегодня ни копать погреб, ни косить луг, – возразил Данилов, – езжай. У меня сил нет.
– Можно подумать, у меня есть, – фыркнула Марта.
– А... ребенок? – спросил Данилов и закрыл глаза. – Как ты думаешь, с ним все в порядке?
Марта сбоку посмотрела на него. В неверном машинном свете выражения его лица было не разобрать.
– Думаю, что ничего. Я же не прыгала с парашютом!
– Ты спасла нас, – сухо сказал Данилов, – он загнал бы нас в этот карьер, если бы не ты и твоя машина. Я не знал, что ты такая сильная. И храбрая. Вернее, я знал, но никогда не видел этого своими глазами.
– Данилов, – предупредила Марта, – я сейчас зареву.
– А торт? – спросил Данилов.
– Торт? – удивилась Марта и оглянулась по сторонам как бы в поисках торта. – Он где-то здесь. А что?
Торт она нашла под своим сиденьем, когда остановилась на светофоре. Он был странной, неправильной формы.
– Я его соскребу ложкой с коробки, – решила Марта, – не пропадать же добру, правда?
– Конечно. Ты позвонила Надежде Степановне, что не приедешь?
Марта опять посмотрела на него.
– Да.
– Хорошо.
Дома она стащила у него с плеч пальто и сказала с сожалением:
– Такая вещь пропала. И пиджак.
– Черт с ними, – отозвался Данилов рассеянно. – Марта, тебе придется снять с меня водолазку. Она вся в крови, а руку я поднять не могу.
