Данилов посмотрел удивленно. Что там может быть на его ботинках, чего она так испугалась?
– Что?
Двумя пальцами за шнурок Марта подняла его ботинок. Он качался на шнурке прямо у Данилова перед носом.
На черном блестящем боку было нелепое голубое пятно.
– Откуда оно взялось, Данилов? – с ужасом спросила Марта. – Ты что, вчера наступил в краску?
Данилов взглянул на нее и взял у нее ботинок.
– Вчера пятна не было, – сказал он, – я точно знаю. Я чищу ботинки каждый день, и никакого пятна на них вчера не было.
– Тогда откуда оно взялось?!
– В доме Кольцова не было голубой краски, – сказал Данилов, рассматривая ботинок, – ничего не предполагалось красить в голубой цвет. Не было никакой голубой краски, кроме...
– Кроме надписи на стене, – закончила за него Марта. Он хмуро взглянул на нее. – Где ты мог наступить в голубую краску, Данилов? Сегодня?
– У Веника, – сказал он неохотно, – у него ремонт. Там наверняка есть какая-то краска. Может, и голубая есть.
– Значит, не зря он тебе соврал, Данилов, – тихо проговорила Марта, – значит, голубая краска тоже сходится.
Данилов аккуратно поставил ботинок рядом с другим и стремительно ушел в глубину квартиры, оставив Марту у порога. Хлопнула дверь, и больше ничего не было слышно.
В середине дня выяснилось, что Данилов оставил дома договоры. Эти договоры он взял с собой в пятницу, еще не подозревая о том, что ждет его в субботу. В понедельник нужно было срочно все подписать, и Данилов собирался посмотреть сам, не слишком доверяя Ире, которая их составляла. Составляя, она то и дело ныряла в объемистый справочник «Типовые договоры», и судорожно перелистывала его, и что-то выписывала на бумажку, как будто конспектировала.
За договорами Данилов отправил Сашу Корчагина. Саша некоторое время распространялся о том, что в городе «ужасная дорожная обстановка», идет снег и вообще не проехать, – ехать от офиса до Последнего переулка было ровно две минуты, и Данилов делал вид, что не слышит, – а потом все же уехал.
Позвонила Катерина Солнцева, жена Тимофея Ильича Кольцова, и сообщила свой новый мобильный номер.
– Он жив, но все еще очень плох, – ответила она на вопрос Данилова об охраннике, – с ним дежурят наши ребята.
– Я могу его увидеть?
– Думаю, что пока нет. Разговаривать с ним все равно нельзя.
– Может быть, ему что-нибудь нужно? Лекарства, или аппаратура, или еда?
– Нет, спасибо, – сказала жена Кольцова светским тоном, как будто он предлагал помощь ее больной бабушке, – мы справимся сами, Андрей.
Данилов моментально почувствовал себя идиотом.
– Извините, – пробормотал он.
– Пожалуйста. – Теперь она ответила почему-то весело.
Как их понять, этих женщин?!
– Кстати, нам пришло приглашение на прием в честь Михаила Петровича Данилова. Если не ошибаюсь, это ваш отец?
– Да.
– Он ведь редко бывает в России?
– Да.
– Он получил какую-то престижную европейскую премию за литературу. В газетах писали. Правильно?
– Да.
– А вы... собираетесь на этот прием, Андрей?
– Да.
– Какой у нас с вами веселый и содержательный разговор! – сказала Катерина Солнцева. – Прошу прощения, если поставила вас в неловкое положение. Как себя чувствует ваша приятельница?
– Хорошо, большое спасибо.
Тут она неожиданно сказала:
– Большое пожалуйста, – и положила трубку.
Как их понять, этих женщин? Кто может их понять?
Зачем она заговорила с ним об отце? Теперь он целый день будет не в своей тарелке.
Можно подумать, что последние три дня он хотя бы одну минуту был в «своей тарелке»!
