Данилов засмеялся. Академик Знаменская была второй женщиной после Марты, с которой он действительно мог разговаривать, не опасаясь ничего на свете.
– Так вот. Вы не пожелали проводить меня на банкет, и я весь вечер принуждена была выслушивать идиотские комплименты от разного рода козлов, которые с большим удовольствием перегрызли бы мне горло еще сорок лет назад.
– А орден? Получили?
– Ну конечно, получила! Или вы думаете, что они в последний момент передумали?
– Он красивый?
– Кто – он, – осведомилась Знаменская, подумав, – орден или президент?
– Почему президент? – удивился Данилов.
– А как вы думаете, кто вручал мне мой орден?
– Не знаю, – признался Данилов.
– Они оба были исключительно элегантны. И президент, и орден, я имею в виду. Но один из них ночевал сегодня со мной! – И она отчетливо произнесла в трубку «хе-хе-хе» – засмеялась. – Банкет был ужасающий. Подготовкой занималась моя невестка, жена старшего сына. Господи боже мой! Нельзя шесть часов кряду есть. Но мы ели. Зря вы не пришли, Андрюшик. Столько еды пропало! Мне удалось уволочь домой ананас. Все решили, что старуха совсем рехнулась, но я его все-таки сперла. В конце концов, это моя еда, и я могу делать с ней все, что хочу! А дома у меня шаром покати, кроме докторской колбасы и французского шампанского, ничего нет. Шампанское мне прислала подруга из Канн. Можно умереть со смеху, но в Каннах у меня подруга! Она, конечно, совсем в маразме, потому что давно ничем не занимается, кроме ухода за своей персоной, но меня любит. А вы любите меня, Андрюшик?
– Очень, – подтвердил Данилов с удовольствием.
– Ну конечно, – согласилась Знаменская ехидно. – Так что в выходные я ела колбасу с ананасом и запивала шампанским. Кстати, я вам звонила утром. Думала, может, мне удастся завлечь вас хоть на колбасу, но вас не было дома. Работали?
– Работал.
– Ну и зря. По субботам следует встречаться с девушками.
– Я встречался, – зачем-то признался Данилов, впервые в жизни подумав о Марте как о «девушке», – я все делал сразу – и встречался, и работал.
– Я, – объявила Знаменская, – я всю жизнь все делала сразу – встречалась, работала, рожала, проверяла уроки, защищала диссертации, вытирала носы, мыла полы, ругалась с начальством, строила козни! И что из этого вышло?
– Что?
– Теперь все только и думают, как избавиться от полоумной старухи, то есть от меня. Вы первый, Андрюшик.
– Бросьте вы, Ариадна Филипповна, – сказал Данилов весело, – вы – национальная гордость и достопримечательность. Я, например, горжусь знакомством с вами, как пионер красным галстуком.
– Не врите, нехорошо.
– Прибедняться тоже нехорошо, – сообщил Данилов, – а вы почему-то сегодня прибедняетесь.
– У меня такая полоса! – объявила Знаменская. – Мало того, что я академик, доктор, лауреат, я теперь еще орденоносец. Ну? Дальше куда? Помирать?
– Пока подождите.
– Пока подожду, пожалуй. Знаете, утром после банкета, только я пристроилась к колбасе, как позвонил ученик, Вася Бестужев, из Кардиоцентра. У него на столе сложный случай, и какой красивый! Хотите, говорит, Ариадна Филипповна, поучаствовать? Хочу, говорю. Он, бедный, небось надеялся, что бабка откажется, а бабка – тут как тут. Шесть часов мы на двоих с Васей кроили-раскраивали, шили-вышивали! В девять начали, в пять закончили. Размылись, сели, покурили, я и думаю: вот черт побери все на свете! Тебе, старой дуре, вчера орден дали. Зачем? Чтобы ты сегодня опять оперировать побежала? Да, так зачем я звоню? Давно живу. Память подводить стала. Ах да, вспомнила – я сомневаюсь, что камин нужно делать именно с медным колпаком. – На этом месте Данилов чуть не уронил телефонную трубку, неплотно прижатую плечом. – Вот у меня журнал, – в трубке зашелестело, – называется... называется «Лестницы и камины», ишь ты!.. Вы читаете такие журналы, Андрюшик?
– Нет, – признался Данилов.
– Так я и знала! – воскликнула Знаменская. – Так и знала я, что с вами что-то не то. А! Вот. Тут написано, что в этом сезоне самыми модными считаются стеклянные колпаки и экраны. А внутренняя поверхность камина выглядит очень стильной, если она выложена из огнеупорных стеклянных кирпичей. Вы об этом осведомлены, Андрюшик?
– Да как вам сказать, – пробормотал Данилов.
– Давайте немедленно, немедленно, – вскричала Знаменская, – выложим что-нибудь стеклянным огнеупорным кирпичом! Согласны?
– Я согласен, Ариадна Филипповна, конечно, согласен. Только нужно сначала придумать – что.
– Как что! Камин! Я же предлагаю выложить камин. Живем один раз, так пусть хоть камин будет стеклянным!
– Я подумаю над этим.
– Ничего вы не станете думать, – заявила Знаменская, – ни одна моя идея не нашла одобрения в вашем ледяном сердце. Почему?
– Ариадна Филипповна...
