Ну и ладно. Подумаешь! У кого «Мерседес», а у кого «Нива». Каждому свое. Интересно, приехал Данилов или нет?
Тут ей неожиданно пришло в голову, что он может совсем не появиться, и настроение испортилось окончательно.
С чего она взяла, что он приедет? У него странные, запутанные отношения с родителями. Каждый раз после разговора с матерью он садится курить и пить кофе, а если дело совсем плохо, звонит ей.
– Приглашение, пожалуйста, – негромко сказал, интимно наклонившись к ней, высоченный охранник. Только что он гостеприимно распахнул перед ней дверь и тут же спросил приглашение. Оно было приготовлено заранее, чтобы не рыться в сумочке, не пугаться, что забыла, не задерживать движение, не смотреть умоляюще.
Он мельком глянул на приглашение и так же интимно сообщил, что «гардероб направо».
Внутри царило душистое сухое тепло, лампы светили неутомительно – не слишком ярко и не слишком тускло, слышалась музыка, тоже очень приятная – не слишком тихая, но и не слишком громкая. Ковры заглушали шаги, картины украшали стены, но не лезли в глаза, людей было мало, телефоны не заходились поминутно оголтелым звоном – все говорило о том, что прием обещает быть не просто тусовкой с неизменными тарталетками с красной икрой и декоративным ананасом на подносе, а маленьким событием, радостным и запоминающимся.
В гардеробе щебетали какие-то барышни, очевидно, все между собой знакомые. Гладкие прически, длинные платья, всполохи бриллиантов, сияние открытых плеч и ухоженных идеальных зубов.
– ...а я сказала Олежке, что просидеть ноябрь в Москве – это самоубийство...
– ...только вчера и всего на два дня. Потом заедем в Лондон и вернемся в Нью-Йорк.
– ...выгнала. Кать, но у нее французский язык – просто ужас, я послушала и чуть в обморок не упала! И что?! Она будет учить мою дочь?! Ну, конечно, выгнала!
– ...на Пхукет. Диме хочется в колониальную роскошь...
Когда Марта дошла наконец до ливрейного мальчика, раздевающего посетителей, жить ей не хотелось. Шуба показалась страшной и старой, хоть была на самом деле стильной и новой, платье – не «от модельера», а из магазина – резало глаза своей дешевизной, туфли она запачкала, когда пробиралась по тротуару к подъезду.
А в ее машине на полу лежат валенки.
Господи, зачем она приехала?
– Сюда, пожалуйста, – распахивая высокую дверь, приветливо сказал еще один мальчик, точная копия всех предыдущих, – проходите, пожалуйста.
Народу было вовсе не так мало, как ей почему-то показалось сначала. Небольшой зал был заполнен. Она никого не знала, по крайней мере на первый взгляд.
Вот ужас.
Прекрасная пара – родители Данилова – встречали гостей. Они стояли так, что невозможно было ни уклониться, ни пройти мимо. Марта поняла, что пропала.
Его мать сияла ледяной королевской улыбкой. У отца был равнодушно-приветливый вид. Справа от них помещался круглый столик антикварной работы. На нем невысокими стопками лежали книги в глянце, шрифт был иностранный. Невысокая женщина средних лет в черном брючном костюме с озабоченным и деловым видом перелистывала какие-то бумажки в большой кожаной папке. Увидев нового гостя – Марту, она захлопнула папку и заулыбалась ей навстречу.
– Добрый вечер, – произнесла мать Данилова отчетливо и как будто не по-русски. Улыбка у нее чуть- чуть изменилась. – Мы рады вас видеть.
Отец пожал Марте ладошку.
– Вы редактор? – спросил он. – Я вас, по-моему, где-то видел.
– Возможно, – подтвердила Марта, улыбаясь. Щеки затвердели от улыбки. Его мать смотрела рассеянно, как будто вспоминала.
Женщина в брючном костюме энергично тряхнула Марте руку.
– Меня зовут Ольга Монт, я пресс-секретарь Михаила Петровича. Пойдемте, я покажу вам книгу. Сюда, пожалуйста, – она вела Марту к антикварному столику, стоявшему в двух шагах, как будто через тайгу, – это «Тайны времени». Именно она удостоена...
Марта быстро и бесшумно вздохнула.
Почему гостей встречает только одна пара? Где же вторая – чуть моложе, но столь же совершенная? Он – знаменитый архитектор, она – сногсшибательная красавица, его невеста.
– ...специально для сегодняшних гостей.
Марта поняла, что ей предлагают книгу, и машинально протянула руку. Книга была прохладная, увесистая, лаковая.
Нужно немедленно уехать. Выпить стакан сока и уехать. Хорошо бы еще съесть какой-нибудь бутерброд, но до еды далеко. Гости все прибывают, появились телевизионные камеры, со всех сторон снимавшие антикварный столик и великого человека с супругой. Ольга Монт давно отошла от нее и совещалась о чем- то с нервным человеком в смокинге. Совещаясь, она неотрывно смотрела на дверь, готовая броситься встречать гостей. Около даниловских родителей подпрыгивал жизнерадостный толстяк, в котором Марта узнала министра культуры, и там были еще две камеры, нацеленные на толстяка.
Марта пошла вдоль правой стены – ей показалось, что так она быстрее проберется к выходу. Пусть это малодушие, но она все равно уедет. Ей здесь не место. Она приедет домой, поест и примется жалеть себя и ругать одновременно.
Небольшая толпа смокингов и вечерних платьев толпилась вокруг пожилой женщины странного вида.
