– Я расплатился, – объявил он, хотя Данилов его ни о чем не спрашивал, – мне теперь ничто не угрожает!
– Веник, ты просто козел, – сказал Данилов равнодушно, и тот едва не свалился со стула.
Андрей Данилов не мог, ну просто не мог никому сказать, что он – козел. Он никогда не произносил таких слов. По крайней мере, Веник никогда не слышал.
– Ты что, – спросил он осторожно, – заболел?
– Заболел, – согласился Данилов и раскрыл блокнот, где были записаны «подозреваемые и вещественные доказательства». Ему было совершенно наплевать и на подозреваемых, и на доказательства.
Марта его обманула, вот в чем дело. Марта ни слова не сказала ему о ребенке. Марта заставила его думать, что это чей-то чужой ребенок, а ребенок был его, Данилова. Был и остался.
– Слушай, Данилов, – заговорил Веник, придвигаясь к нему вместе со стулом. Перчатки лежали у него на колене, как в кино про бизнесменов. – Я тут вот что подумал. Ты ведь на бирже не играешь?
Данилов смотрел на него и молчал.
– Ну так вот. Данилов, ты должен попробовать. Есть возможность выиграть кучу денег. Это я тебе говорю как профессионал. Сто процентов. «Газпром» сейчас как раз упал, самое время покупать, и «Телеком« падает, сейчас бы прикупиться побольше. Давай, Данилов, ты же на этом миллионером можешь стать!
– Ты мне лучше скажи, как профессионал профессионалу, – чеканя слова, произнес Данилов, – когда ты отдашь мне мои деньги?
– Какие деньги? – перепугался Веник.
– Американские. Десять тысяч американских долларов. Ты получил их в понедельник. Когда ты мне их отдашь? Когда твой «Телеком» еще упадет? Или, наоборот, возрастет? Или что там он сделает?
– Данилов, я так сказать не могу, – забормотал Веник, – ты же понимаешь... Я еще об этом не думал, потому что мне нужно... не сразу, хотя пока... Рынок падает, но... довольно твердо, я как профессионал...
Данилов слушал и молчал, и это было очень странно. Почему-то Веник позабыл закричать на него, что он виноват: сгубил его сестру и чуть не загнал в могилу мать.
– Где ты был утром в субботу? – спросил Данилов, когда Веник достаточно набормотался.
– Нигде, – тут же ответил тот, – я спал дома.
– Хорошо, – сказал Данилов, – значит, так. Ты говоришь мне, где был утром в субботу, и говоришь так, чтобы я смог это проверить, а я прощаю тебе эти американские деньги. Я покупаю у тебя информацию. Не согласен – отдашь деньги через неделю.
– Как? – ахнул Веник и даже позеленел немного. – Как через неделю?
– Стрелять в тебя я не буду, – продолжил Данилов монотонно, – но у меня есть клиент, его зовут Тимофей Ильич Кольцов. Я дружу с его службой безопасности. Они окажут мне любую услугу, о которой я их попрошу. Это ясно?
Веник молчал. Зелень заливала его все пуще, уже подступала к вискам.
– Ясно, – подытожил Данилов, – когда созреешь, позвони, а сейчас прошу прощения. Я занят.
– Данилов, ты что?!
Тот не ответил, разглядывая эскиз на экране ноутбука.
– Так нельзя, ты что, сдурел?!
– Уходи, – не отрываясь от эскиза, посоветовал Данилов, – сейчас же!
Веник с силой швырнул что-то на свободный стол, на котором обычно лежали чертежи, – Данилов даже не посмотрел что, – подхватил свои перчатки и бросился вон. Сотрудники проводили его скорбными и сочувственными взглядами. С шефом творилось нечто.
Данилов долго смотрел на эскиз, понимая, что ничего нового там не высмотрит, и игнорировал телефон, который звонил не переставая. Ира куда-то вышла вслед за Веником, а Саша с Таней трубку не брали, поскольку они – «не секретарша». Обычно трубку брал Данилов, а тут решил, что не возьмет ни за что, даже если телефон будет звонить до завтрашнего вечера.
Он ни с кем не хотел разговаривать. Он боялся, что ему придется разговаривать с Мартой.
Первой не выдержала Таня. Полив Сашу презрительным взглядом, она сорвала трубку и сказала несколько громче, чем требовалось:
– Алло! Я, – проворковала она затем, и это воркование так отличалось от ее прежнего тона, что Данилов за стеклянной перегородкой поднял голову. – Да. Нет. Спасибо, хорошо. А вы?
Данилов, отвлекшись от своих мрачных мыслей, смотрел и слушал с интересом.
– С удовольствием. – Щеки у Тани зажглись, и маленькие уши стали похожи на розовые раковины. Она взглянула на шефа, вытянувшего от любопытства шею, и отвернулась. – Когда хотите. Во сколько? Хорошо. Да, сейчас переключу.
Данилов успел еще удивиться, что кто-то из ее горячих поклонников спрашивает его, как она перевела звонок.
– Да, – сказал он, глядя, как мигает красная лампочка.
– Привет, Данилов, – поздоровалась трубка голосом Марка Грозовского, – что это ты вчера с торжественного мероприятия смылся?
